Когти и клыки. Сказания из мира ведьмака

Ведьмак криво ухмыльнулся, и была это гримаса, которая вовсе не добавляла ему привлекательности.

– Ну, ты ведь меня, в конце концов, нанял, нет?

* * *

Они стояли над свежезасыпанной могилой, в которой лежали тела двух мужчин и пса. Солнце уже стояло высоко на небе, заливая мир, как оно случалось в последние дни, волнами жара. Переодетый в новую рубаху и штаны, парень выкопал еще в земле небольшую ямку, куда бросил свою окровавленную одежду. Засыпал руками землей, утоптал и присыпал подлеском. Ведьмак равнодушно смотрел на это. Маскировка была слабой, но он не думал, чтобы в ближайшее время кто-то из селян решился войти в лес. А даже если пойдут, то шанс, что окажутся именно здесь – был минимальным. А потом? Потом придет осень и укроет все дождем, опавшей хвоей и листвой. Потом – зима, а после зимы… не останется и следа от чудовища, убийств, пролитой крови.

– Не будет и следа, – проворчал себе под нос.

– Что ты сказал?

– Спросил, все ли это.

Парень осмотрел труды своих рук.

– Да, это все.

Ведьмак поправил на спине мечи.

– Тогда – широкой тебе дороги, парень. Попытайся не встревать в проблемы и… да неважно. Живи, как хочешь. Не стану давать тебе советов.

Он повернулся к ребенку спиной и направился в сторону привязанного неподалеку коня. Парень смотрел, как ведьмак отвязывает поводья и одним пружинистым движением оказывается в седле.

– Знаешь, мне рассказывали, что вы, ведьмаки, ищете молодых.

– Забудь об этом, мальчик, – бесцеремонно прервал мужчина со шрамом. Смерил парня взглядом. «А мог бы пригодиться, – подумал. – Дикий, гибкий, соображает быстро, даже когда над псом плакал, то – без воплей и отчаяния. Пережил бы испытания? Нет, все бессмысленно. Нет уже испытаний. Есть только старая руина и трое усталых, позабытых всеми дураков. Придет осень и закроет все. Не будет и следа». Он покачал головой и глянул парнишке в глаза.

– Тебе с этого ничего не будет. Эта дорога – не для тебя, и не для кого-то еще. Это просто истории прошедших времен, а в новых – ведьмакам уже места нету. Мало нас было, а чудовищ – много. Они подчинили этот мир, парень. Найди себе какое занятие получше.

Ведьмак чмокнул коню, и тот двинулся шагом между деревьями. Парень в молчании смотрел, как он уезжает, направляясь к шляху. Потом поднял с земли суму, взял в руки завернутый в сукно меч Граддена и отправился следом за всадником.

Томаш Зличевский

Девушка, которая никогда не плакала

[25]

I

Две женщины раздели ее донага. Она смотрела на них со смесью отвращения и благодарности. Ей непросто было вынести прикосновение человека, не содрогаясь от отвращения. Еще недавно она перегрызла бы им глотки, но не позволила бы себе помогать. Теперь только боялась, чтобы те, сами того не желая, не причиняли ей боли. Одна из них была старой и сморщенной, словно сушеная слива, а пахла зельями, очень сильно – анисом. Вторая была молоденькой, а ее аромат был – мед и сладкий сироп. Медовыми были и ее волосы, а старуха звала ее Пчелкой.

Сняли с нее мундир, липкий от засохшей крови и шевелящийся от вшей, а потом старательно умыли. Только потом начали снимать повязку с руки. Торувьель дважды потеряла сознание, прежде чем им удалось снять липкие бинты, по которым ползали мухи. При виде раны она потеряла сознание в третий раз. Рука пульсировала болью и жаром, смердела гнойной горячкой.

– Я гнию, – прошипела на общем.

– Все не так плохо, – ответила спокойным тоном старуха. – Оставим там личинок мух, чтобы те убрали испорченную ткань. Если тебе повезет, ты, возможно, выживешь и даже спасешь руку. Но нам придется ее сложить: кость сломана и сдвинута. Это был удар топором?

Торувьель прикрыла глаза. Видела его, реданского пехотинца с длинной пикой, упертой в землю. Лицо у него было отчаявшееся, а самому – не больше пятнадцати лет. Она разрубила ему череп через миг после того, как наконечник пики ударил ее в левую руку, едва не выбив из седла. Все случилось мгновенно. Парень появился в ее жизни на миг не длиннее, чем удар сердца, а потом остался позади, содрогаясь в кровавой грязи. Эльфка же понеслась галопом вместе с остальной бригадой «Врихедд». Сперва даже не почувствовала боли, только когда они прорвались сквозь ряды реданцев и темерийцев, чтобы убивать маркитанток и санитаров в их лагере, поняла, что не в силах шевельнуть рукой.

Не стала отвечать на вопрос старой жрицы. Сцепила зубы, когда Пчелка прижимала ее к одеялу, чтобы обездвижить на время операции. Хрустнула выравниваемая кость, и эльфка снова крикнула, а потом потеряла сознание. На этот раз – на большее время.