Кока

Кока пил, не пьянея. Мысли-всполохи мелькали, будоражили, вели назад, к их аресту. Дураки, шифр не поменяли! Вспомнилось, как Баран рассказывал про своего дружка Сыргака, который спрятал в Барнауле в камере хранения чемодан мацанки и забыл шифр, так что пришлось бросить чемодан и бежать, после чего дружок онемел. “А тут наоборот! Хоть бы мы забыли шифр! Тогда ушли бы без кайфа, но были бы на свободе!”

Бедлам продолжался до тех пор, пока не явился Какун, вызванный коридорными на подмогу. Он вошёл в камеру, увидел стопки (бутылки под столом), закуску, ажиотаж.

– Что ещё такое? В чём дело? – Но, узнав от Замбахо, какое чудо случилось, Какун, сощурив глаза-щёлочки, пробормотал: – Ладно. Только тихо тут, не то сами знаете! Я не пью, и вам не советую, поберегите печень! – И ушёл, никого не забрав в “круглую”, что тоже было удивительно, как и всё в этот негаданно радостный день.

В итоге Кока нарезался до того, что с трудом нашёл своё место и залёг, повторяя: “Цвет небесный… Синий цвет… С малых лет…”

В полудрёме на ум приходил родной город, который он скоро, через три года, увидит, и мирные разговоры с бабушкой за чаем с блинчиками. Начиналось обычно с его подначек:

– Ладно. На улице Чайковского Чайковский чай пил. На Лермонтовской Лермонтов озоровал. А на Вознесенской что, Христос вознесся? Около гастронома прямо? Или около гаража?

– Не кощунствуй! – приказывала бабушка, не в первый раз рассказывая, что в прошлом веке в Сололаки жил известный историк Платон Иоселиани. Его сын страдал от туберкулёза, и Иоселиани ради его выздоровления построил на своей улице церковь Вознесения, где был и сам похоронен. – Кстати, в этой же церкви похоронена наша дальняя родственница Елена Долгорукова, бабушка вашей любимой Елены Блаватской, урождённой Ган…

– Ган? Блаватская? Как попала в Тифлис?

Бабушка удивлялась его незнанию:

– Она не только “попала”, но часто жила тут. Я же говорю, её бабушка, Елена Долгорукова – кстати, родная тётка царского министра Сергея Витте, уроженца Тифлиса, – жила в Сололаки, на Бебутовской. Юная Елена Ган каждый год гостила у бабушки и в конце концов вышла замуж за вице-губернатора Эриванской губернии Никифора Блаватского, от которого, к слову, сбежала через три месяца в Константинополь, а оттуда – бог весть куда, шастать по свету! Большая авантюристка была!.. Кстати, и почитаемый вами Гога Гурджиев родом из той же губернии, из Александрополя. А учился Гога Гурджиев в духовной семинарии в Гори вместе с уродом Сталиным…

Устав от обилия имён и фамилий, – эти цепочки можно вить бесконечно, Тифлис, компактная Вселенная, выпестовал множество великих людей, – Кока ускользал в туалет, но и оттуда слышал:

– Когда Джуга Сталин, ещё не став живым богом и далай-ламой, уезжал по своим бандитским делам в Москву, то всегда останавливался у двоюродного брата Гоги Гурджиева, известного скульптора Сергея Меркурова, что наловчился посмертные маски хорошо снимать, пока его сына не отравил Лаврентий Берия…

– Берия всех убил? – возвращался Кока из туалета, на что бабушка серьёзно отвечала, что всех не всех, но многих, ох, многих… Да чему удивляться?.. Берия и своего кореша Сталина на тот свет отправил, всем известно! Отравил, потому что вождь, как-то раз просматривая списки своей охраны, заметил, что там одни мегрелы. Кто-то шепнул Берии, что Сталин готовит “мегрельское дело”, где паровозом пойдёт “большой мегрел”, то есть он, Лаврентий Павлович. И Берия решил опередить Сталина, в чём и преуспел. Он был мастер на яды! Это у него от матери, ведь мать Лаврентия, Марта Джакели, слыла известной знахаркой, хоть и знатного рода. Именно она в своё время отравила Нестора Лакобу, абхазского тиранчика по кличке Адагуа[205]. Когда Лакоба приехал в Тбилиси на собрание партактива, Марта, знавшая его с детства, пригласила к себе на ужин, после чего Лакоба скончался в гостинице. В Тбилиси его выпотрошили, вынули все внутренности – очевидно, чтобы не обнаружились яды, – и отослали тело в Абхазию, а официально было объявлено, что Лакоба скончался от грудной жабы. Так Марта открыла сыну дорогу наверх, и Берия, а не Нестор Аполлонович Лакоба, стал хозяином Закавказья, пока его не взяли в Москву…

“Что за пышные имена у тиранов – Лаврентий Павлович, Иосиф Виссарионович, Нестор Аполлонович! Или это так только кажется из-за того, что они тираны? Или люди с такими именами обязательно становятся тиранами?” – засыпая в счастливом сумбуре, бессвязно думал Кока…

Наутро его, полумёртвого с похмелья, вызвал к себе главнач.

Кока нехотя потащился за Салом, шатаясь и ругаясь под нос:

– Чего куму надо? Чего оперухе не спится?

Сало, тоже с похмелья, не спешил, недовольно буркнул:

– А хрен его знает! Иногда ночь сидит, кого-то к себе дёргает, базарит…

– А правда, что Савва, который со мной на спецах сидел, наседка?

– Чего? – остановился Сало, подбоченясь. – Это кто тебе стуканул?

– Птичка на хвосте принесла! (Как любила выражаться бабушка.)