Кока

Точно. Та бегемотиха, доктор Дареджан, работала в республиканской больнице вместе с Нукри, заведовала лабораторией. Дама необъятных размеров, с чёрными густыми усиками и бакенбардами, как у молодого Пушкина. С Кокой она познакомилась через Нукри. Они иногда заходили к ней выпить чаю или, заперев дверь и открыв окно, украдкой выкурить мастырку, а то и жахнуть спирта с вареньем. И вот в задушевных разговорах выяснилось, что у Дареджан в секретном железном шкафу “А” есть трёхлитровая бутыль с уксусным ангидридом, необходимая вещь, чтобы получить из опия героин. Разными уловками Кока долго выманивал у Дареджан эту бутыль – и наконец выменял на коробку порнослайдов и пару порнокассет, тогда это всё было внове. Выменял на свою беду: Дареджан решила, что Кока хочет произвести с ней те же действия, что происходили на порнокассетах. Бегемотиха начала с ним кокетничать, возбуждённо и шумно вздыхать, призывно смотреть, приглашать домой на кофе с коньяком. Кока, ведомый мыслью, что в лабораторном шкафу “А” наверняка может быть ещё много интересного, отправился к ней в гости – и был встречен ею, полуодетой, в чёрном пеньюаре с узорами. Уже в передней она начала тыкаться в него то мощным бедром, то арбузной грудью, тяжело и кисло дышать. И бедный Кока, сразу поняв, что его ждёт жуткое изнасилование, выпив рюмку и съев кусочек торта, под предлогом туалета тихо прокрался в прихожую, неслышно открыл замок – и дёрнул что было сил и духу. И больше к Дареджан в лабораторию носа не показывал. Да и зачем? Трёхлитровой бутыли хватило для всего Сололаки года на два…

Попросили охрану вывести покурить, но получили в ответ:

– Обойдётесь! Не время!

– Всё время не время, – недовольно заворчал Кока. – Только три года нам втюхивать есть время!

Мама Этери подошла к барьеру, охрана её не подпустила, но бутылку с водой передала. Отец Нукри отправился курить. А Кока думал, скорее бы этот цирк кончился и отвезли в тюрьму!.. К ужину не успеть, но чай с печеньем, хлеб с колбасой всегда найдутся!..

Наконец в дверь боком протиснулась судья. Нукри, следя за ней весёлыми глазами, язвительно шепнул в никуда:

– А где мантия? Прибамбасы с кисточкой на башке?

Кока отозвался:

– Жарко, куда там ещё мантию?! Наоборот, пусть разденется, будет стриптиз-сюрприз!

И они, загипнотизированные этим мимолётным видением, прыснули, как мальчишки в женском туалете.

Следом за судьёй в дверь пролез прокурор. За ним, вытянув вперёд мордочку, прошуршала неслышная секретарша.

Судья с трудом всунула тело в кресло, бегло взглянула на обвиняемых и, поправив блюдце-брошь, важно заявила:

– Как на предварительном следствии, так и в судебном заседании подсудимые полностью признали свою вину и активно сотрудничали со следствием. Ребятки, хотите сказать последнее слово?.. А то дождь уже метёт не по-детскому… – вдруг перешла она на домашний тон.

– Нет, ваша честь, – быстро ответил за всех адвокат. – И так всё ясно. Они признают вину, очень сожалеют о случившемся и приносят извинения всем, кто чувствует себя обиженным…

– Что, есть такие? – удивилась судья.

– А весь народ обижен! Как же? Народ пьёт, а они курят, разве не обидно?! – нашёлся адвокат.

Судья поправила причёску.

– Для оглашения приговора прошу всех встать! – Сама же, оставшись сидеть, начала нудно и неясно бормотать по бумажке суть дела, коя известна, ясна и понятна.

Во время чтения прокурор пару раз состраивал недовольную рожу, но молчал, оттягивая пошире ворот рубахи.

Судья, наконец, доползла до слов: “Приговорить граждан Николоза Гамрекели и Нукри Гогоберидзе к трём годам…” – а дальнейшего вдруг стало не разобрать из-за грохота со двора закрываемых дверец автозака и заливистого лая собак.

Однако отец Нукри расслышал, поднял кулак, громко повторил:

– Пиробити! Пиробиты![215] Условка!

Судья подтвердила:

– Да, три года условно! С двумя годами испытательного срока! Если за это время обвиняемые совершат какое-либо правонарушение, то к их сроку приплюсуются эти три года! – строго добавила, но тут же смягчилась. – Суд постановляет освободить обвиняемых из-под стражи прямо в зале суда!

– Что? – не поняли обвиняемые. – Куда? Что? Как?

– Три года условно! Свободны! – крикнул дядя Нестор, а мама Этери украдкой заплакала.

Смысл этих слов начал доходить до Коки, только когда убрались солдаты.

Утащилась, переваливаясь, будто по кочкам в лесу, судья-бегемотиха в облаке парфюмерного пота. Ускользнула, прошелестев тапочками, мышка-секретарша. Отвалил прокурор, зыркнув на них злым оком и кивнув адвокату:

– До встречи, коллега! Надеюсь, будете завтра на дне рождения у Савелия Абрамовича? Увидимся! Говорят, сам Викентий Булатович пожалует.

А Нукри лукаво бросил всем вслед:

– Спасибо за гостеприимство, господа! Приятно было познакомиться! – На что прокурор на ходу, не оборачиваясь, хрюкнул что-то неразборчивое и поспешил пролезть в дверь вслед за своей габаритной коллегой.

Адвокат Ражден торопливо пожал им руки: