Кокаиновые короли

Шарпштейн, эксцентричный напористый адвокат по уголовным делам из Майами, возглавлял группу из семерых защитников. В процессе Шарпштейн часто заявлял возражения в оригинальном стиле – вроде бы мягко и вкрадчиво, но для обвинения они имели разрушительные последствия. Как адвокат, Шарпштейн творил чудеса. В последнем крупном деле о наркотиках он добился оправдания Говарда Хьюитта, солиста поп-трио «Шаламар». Его клиента с подругой арестовало УБН за то, что они якобы продали килограмм кокаина внедренному агенту на парковке торгового центра «Дейдленд». Сейчас Шарпштейну предстояло совершить новое чудо, хотя в этот раз шансы были невелики.

В присяжные выбрали десять женщин и двоих мужчин, что очень беспокоило Прем Бернс. Когда шла речь о высшей мере, она предпочитала, чтобы в жюри было как можно больше мужчин. Женщины-присяжные, как правило, не одобряли смертную казнь. Присяжных изолировали, и они ездили в свой отель в желтом школьном автобусе с тонированными окнами.

Бернс вела дело с особой страстью. За двенадцать лет в качестве обвинителя она проиграла только три из ста процессов с присяжными и не проиграла ни одного дела об убийстве. Бернс была едва выше метра пятидесяти, с волосами цвета вороненой стали и обладала вспыльчивым характером. Бернс получила дело на следующий день после того, как застрелили Сила. До этого она никогда даже не слышала о Медельинском картеле, но по мере того, как она узнавала о его власти и размахе, желание их покарать по всей строгости закона переросло в навязчивую идею.

Федеральные чиновники хотели судить под своей эгидой подозреваемых по обвинению в убийстве Барри Сила, что влекло бы за собой возможное пожизненное заключение. В таком случае смертный приговор был практически исключен. Но Бернс и другие сотрудники окружной прокуратуры Восточного округа Батон-Руж упорно добивались, чтобы дело рассматривалось в высшей инстанции – суде штата, тогда обвиняемым грозил электрический стул.

Но перед Бернс возникло сложное препятствие. Федералы дали понять, что у них есть свидетель, который знал о заказе на Сила, но они упорно скрывали его личность, отказываясь даже назвать его имя. Таинственный свидетель был настолько важен, что они хотели сохранить его анонимность и вообще не допустить его к даче показаний на процессе по делу Сила. Федералы действовали за спиной Бернс и пытались заставить Васкеса пойти на сделку о признании вины и перевербовать других обвиняемых в информаторов, чтобы их таинственному свидетелю вообще не пришлось давать показания. Но Васкес на сделку не пошел.

Наконец Бернс узнала, кто был тем таинственным свидетелем, которого она называла «ММ» – «мистический мужчина». Как выяснилось, она правильно угадала его инициалы – тем самым важным свидетелем оказался Макс Мермельштейн. Эл Уинтерс и Дик Грегори переживали, что Мермельштейн предстанет перед судом штата без их наставлений, ведь они лучше всех знали, как ведутся подобного рода процессы. Если Максу начнут морочить голову адвокаты со своими уловками или он сам допустит ошибки, можно навсегда лишиться ценного свидетеля. Но в конце концов Бернс и другие в Батон-Руж убедили федералов использовать Мермельштейна на процессе.

Когда в Лейк-Чарльзе начался суд, стратегия адвоката Ричарда Шарпштейна заключалась в том, чтобы нанести сильный удар по макиавеллистской натуре[69] бунтаря Барри Сила. «Этот человек был непрост, – взывал к присяжным Шарпштейн. – У него было много сторон, а не только две – правильная и неправильная. Адлер Барри Сил был контрабандистом наркотиков. Он был солдатом удачи, наемником. Он делал только то, что приносило пользу самому Барри Силу. Он никогда не думал о других… Он всегда находил запасной выход и всегда использовал его в своих интересах, многократно избегая наказания. Он сделал все, чтобы получить пулю в лоб… И нет ничего удивительного в том, что это в итоге и произошло. Об этом нам говорит сама история жизни Барри Сила – именно он несет ответственность за то, что с ним случилось».

Но показания Макса Мермельштейна были сокрушительными для обвиняемых. Он не только связал МАК-10 с картелем, но и опознал Кумбамбу. Адвокат колумбийцев Шарпштейн вон из кожи лез, чтобы дискредитировать свидетеля: «В сравнении с Максом Мермельштейном даже Барри Сил выглядит дилетантом и невинным ягненком». Мермельштейн, по его словам, был «еще одним Барри Силом, его клоном, может быть, он даже хуже Сила».

Но Мермельштейн убедил присяжных – он рассказал об организации тридцати восьми рейсов с кокаином по 4,5 центнера за один полет, хотя рекордный объем изъятий в США составлял менее 400 килограммов. По словам Мермельштейна, общее количество ввезенного им и Барри наркотика составило 50 000 килограммов – как выразился Шарпштейн, около «двадцати грузовиков кокаина».

«И какую сумму наличными вы помогли вывезти?» – не унимался Шарпштейн.

«Около трехсот миллионов долларов», – ответил Мермельштейн ровным голосом.

Присяжные ахнули.