Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза

Все те, кто осмелился сопротивляться, были либо мертвы, либо закованы в цепи. 29 марта 1849 года Далипу Сингху навязали новый документ, устанавливающий более жесткие условия капитуляции, чем того ожидали в Лахоре. Ребенку, напуганному недавней войной в своем королевстве, изолированному от матери и находящемуся в окружении иностранцев и небольшого количества пенджабской знати, либо слишком слабой, либо слишком коррумпированной, чтобы заступиться за него, сказали, что он должен отказаться от своего королевства, казны и будущего. Его британские союзники, как ему сообщили, были последним заслоном между Далипом и хаосом, и от мальчика теперь требовали принятия всех их условий.

Кох-и-Нур стоял на одном из первых мест в списке требований, и, не имея другого выбора, десятилетний Далип послушно нацарапал свое имя на документе, соглашаясь на его бескомпромиссные условия:

I. Его Высочество махараджа Далип Сингх навсегда отречется от престола за себя, своих наследников и преемников, откажется от всех претензий на суверенитет над Пенджабом либо над любой другой территорией.

II. Все имущество государства, где бы оно ни было обнаружено, должно быть конфисковано достопочтенной Ост-Индской компанией как часть оплаты долга Лахора Британскому правительству и как возмещение военных расходов.

III. Драгоценный камень, именуемый Кох-и-Нур, отданный шахом Шуджей ул-Мульком махарадже Раджиту Сингху, должен быть передан махараджей Лахора Королеве Англии.

IV. Его Высочество Далип Сингх получит от Достопочтенной Ост-Индской компании на обеспечение себя, родственников и служащих государства пенсию не меньше четырех и не больше пяти лакхов рупий в год.

V. К Его Высочеству следует относиться с уважением и почтением. Он сохранит титул Махараджи Далипа Сингха Бахадура и будет продолжать получать в течение всей своей жизни часть вышеназванной пенсии, выделенной лично ему, при условии, что он должен оставаться послушным Британскому правительству и проживать в месте, которое генерал-губернатор Индии сможет выбрать.

С подписанием этого документа – последнего Лахорского договора – Пенджаб окончательно стал британской территорией; Кох-и-Нур – британской собственностью, а махараджа Далип Сингх – британской проблемой. Такой итог был бы немыслим во времена правления Ранджита Сингха и стал возможным только благодаря железной воле нового генерал-губернатора Индии.

Когда тридцатипятилетнего графа Дальхузи объявили в 1847 году преемником Хардинга, он стал самым молодым генерал-губернатором в истории Индии. Он прибыл в Лахор через год после подписания документа, который обещал «…вечный мир и дружбу между Британским правительством с одной стороны и Махараджей Далипом Сингхом [sic], его наследниками и преемниками – с другой…». Предыдущий договор также обещал, что британцы покинут Пенджаб, когда Далип достигнет совершеннолетия. Подобное возвращение территории не отвечало представлениям Дальхузи об имперской экспансии. Мултан стал не только его первой реальной проверкой на посту генерал-губернатора, но и первой возможностью оспорить соглашения, подписанные его предшественниками.

Некоторым, включая бывшего государственного секретаря Индии, герцога Аргайла, казалось, что Дальхузи демонстрирует лучшие стороны британского духа: «История мира не знает более великолепного примера заслуженного успеха, чем управление Пенджабом лордом Дальхузи. Оно продемонстрировало самые высокие добродетели расы завоевателей и властителей»[213]. Для других же Дальхузи вел себя, мягко говоря, неподобающе и собственной рукой посеял семена восстания. Поэт и историк Эдвин Арнольд зашел так далеко, что предположил, что Дальхузи явился непосредственным виновником второй англо-сикхской войны: «Политика, которая дала Мулраджу достаточно времени, чтобы превратить личную ссору в национальное восстание, и превратила шеститысячную толпу мултанского сброда в тридцать тысяч воинов, которые бились при Чиллианвале, не может считаться похвальной». В выражениях, которые ужалили сторонников Дальхузи и заставили таких, как Аргайл, защищать его публично, Арнольд писал: «Индия была дана нам и будет сберегаться людьми, которые, будучи призваны владычествовать и исправлять, должны быть осторожны в совете без тугодумия и стремительны в действии без опрометчивости»[214].

Когда до Дальхузи в 1849 году дошла новость, что Далип подписал условия капитуляции, он ликовал и в письме другу заявил: «Я только что ухватил судьбу за хвост». Овладение алмазом Кох-и-Нур было не менее важно, чем аннексия региона. И Дальхузи восторженно добавлял: «Регентский совет и махараджа подписали документ о подчинении британской власти, сдаче Кох-и-Нура королеве Англии; британское знамя было поднято над цитаделью Лахора, и Пенджаб – каждый его дюйм! – был провозглашен частью Британской империи в Индии»[215].