Коко

По большому счету, утро и начало дня Пумо прошли легче, чем ему поначалу представлялось. Молли Уитт и Лоури Хэпгуд угостили его двумя чашечками крепкого кофе и представили последние нововведения, которые, как он понял, были находчивой адаптацией идей, выдвинутых Мэгги несколькими днями ранее. Все изменения можно будет включить в небольшой объем еще предстоящих работ; единственная загвоздка в том, что фурнитуру шкафов придется заказывать заново. Но ведь даже предыдущий заказ еще не доставлен… и разве ему самому не приходило в голову именно так и собирать все? Приходило, значит, все задумано верно. И архитекторы Молли и Лоури здесь в общем-то ни при чем, а вот если бы он переосмыслил меню в свете этих изменений, сделав внешний вид макета более современным… Другими словами, он одобрил большинство идей Мэгги и по поводу меню, не исключив «упорядочивания» своих любимых описаний блюд. После совещания Дэвид Диксон, пожонглировав пригоршней юридических «мячиков-терминов» в оживленной, жизнерадостной атмосфере своего офиса, посетовал на то, что «милая миниатюрная подружка» Пумо сегодня не сопровождает его. За ланчем он вновь вернулся к этой теме.

– Ты ведь не собираешься облажаться на этот раз, приятель? – спросил адвокат, просматривая меню в «Смит и Воленски»; глаза на его румяном лице бывшего спортсмена сверкнули. – Мне бы не хотелось, чтобы ты потерял эту прекрасную маленькую китаезу.

– А почему бы тебе, Дэвид, не жениться на ней, а? – кисло проговорил Пумо.

– Да меня родня прибьет, если приведу домой китаезу. Что я скажу им? Что наши дети станут великими математиками? – уверенный в своем обаянии, Диксон продолжал поглядывать на него с озорными искорками в глазах.

– Для нее, во всяком случае, ты недостаточно умен, – отозвался Пумо и, решив смягчить свой ответ, добавил: – У нас с ней так много общего…

Встречу в банке в центре города адвокат провел с некоторой холодной формальностью, которая, как могло показаться, несколько расстроила банкира, ожидавшего от Диксона присущей тому веселости: они вместе учились в Принстоне и вели жизнь счастливых сорокалетних холостяков. Само собой, ни Диксон, ни банкир во Вьетнаме не были. И считали себя настоящими американцами. (Так, по крайней мере, им казалось.)

– Не волнуйся, считай, дело сделано, – сказал Диксон, когда они вышли на улицу. – Однако позволь дать тебе совет, дружище. Тебе надо встряхнуться. На свете этого добра хоть отбавляй, и мир не рухнул оттого, что у одной маленькой восточной цыпочки чемоданное настроение. – Он загоготал, выбросив изо рта длинное облако пара. – Расслабься, а? Черт, да ты никак выгнал ее?

– Расскажу тебе через недельку-другую, – ответил Тина, заставив себя улыбнуться и пожать Диксону руку. По ответному пожатию адвоката он понял, что Диксон тоже рад поскорее с ним распрощаться.

Диксон зашагал прочь, раскрасневшийся, улыбающийся очаровательной кривоватой улыбкой старого принстонца, безупречный в своей белоснежной сорочке, полосатом галстуке, с аккуратной стрижкой темных густых волос, в отлично сшитом пальто, и несколько мгновений Тина провожал его взглядом, как сегодня утром – Мэгги. Что с ним не так, почему он отталкивает от себя людей? У Тины мало общего с Диксоном, но этот человек был ловчилой, а ловчилы, как правило, – душа компании.

Как и Мэгги утром, Диксон ушел не оглянувшись. Вот его рука взлетела вверх, рядом притормозило такси, и он нырнул в салон машины. Никто не умеет так останавливать такси, как ловчилы. Тина смотрел, как машина с адвокатом вкатилась в желтый поток занятых такси на Броуд-стрит. Внезапно он почувствовал, что в то время, как он наблюдал за бегством Диксона, кто-то наблюдал за ним самим. Волосы на затылке встали дыбом, и он обернулся в попытке поймать взгляд следившего. Конечно же, никто на него не смотрел. Пумо прошелся внимательным взглядом по толпе брокеров и банкиров, спешивших по холодной Броуд-стрит. Среди них были седовласые старые лисы – людей с подобной внешностью он почему-то ассоциировал с этими профессиями, – большинство же были ровесниками его и Диксона либо в возрасте от двадцати до тридцати с хвостиком. Выглядели они одновременно и безупречными, и лишенными чувства юмора – арифмометры на двух ногах. Ловчилы вроде Диксона брали таких в оборот и подлаживались под них, он же таких кормил и смотрел, как они накачиваются спиртным. Тина смотрел, как это племя движется по Броуд-стрит, не удостаивая его даже мимолетным взглядом, занятые каждый своими мыслями. Или же это он прозрачен? День казался еще холоднее, и небо над фонарями – темнее. Пумо подошел к краю тротуара и поднял руку.

Такси он поймал минут через пятнадцать и вернулся на Гранд-стрит в четыре вечера плюс-минус десять минут. Войдя в ресторан, он обнаружил инспектора Брайана Мекленберга – тот расхаживал по кухне, постукивая шариковой ручкой себе по передним зубам и делая короткие пометки на листке, вставленном в зажим планшета.

– С тех пор как мы последний раз виделись, мистер Пумо, – заявил инспектор, – вы продвинулись на несколько ярдов.