Коко Шанель

На следующий год Габриэль покинула особняк на Фобур-Сент-Оноре, рассчитала прислугу и переехала в семейный пансион, где заняла две комнаты. С собой она взяла лишь горничную, из удобств позволила себе ванную. Но Ириб не оценил поступок подруги, казалось бы, следовавшей его же совету избавиться от лишнего. Думается, что Габриэль съехала из особняка не только из-за слов Ириба: в Париже нарастали беспорядки, и выделяться своим положением становилось небезопасно. Шанель уволила даже камердинера Жозефа, пришедшего к ней от Миси и проработавшего на нее 16 лет. Финансовый кризис, затронувший другие страны ранее, пришел и во Францию, ускорив кризис политический. 6 февраля 1934 года демонстранты вышли на улицы Парижа. Полиция открыла огонь, и в итоге погасить волнения удалось. Однако далее ситуация уже не могла развиваться как прежде: коммунисты, профсоюзные лидеры, социалисты объединялись; борьба за улучшение жизни рабочих нарастала. Тем не менее Шанель поняла, что немного перегнула палку с переездом, и решила улучшить условия жизни. Весной 1934 года она переехала в отель «Ритц», который, по сути, оставался ее домом до конца дней. Номер отеля Габриэль обставила любимыми ширмами и некоторыми другими предметами интерьера. Но большую часть она продала или раздарила. С лета Габриэль начала проводить время на Лазурном Берегу в своем имении «Ла Пауза» вместе с Ирибом. Несмотря на наличие конкурентов, которые доставляли все больше неудобств, к 1935 году Шанель подошла в зените славы: на нее работало четыре тысячи человек, в Париже было пять ее бутиков. На улице Камбон она заняла третий этаж, чтобы проводить на работе больше времени. Там были обставлены гостиная с обширной библиотекой, столовая, куда часто приглашались гости на обед, кабинет, а также оборудованы ванна и кухня. Несмотря на шикарную обстановку, Габриэль никогда там не оставалась ночевать — для этого у нее был номер в «Ритце».

Летом 1935 года они с Ирибом вновь поехали на Лазурный Берег. Габриэль считала, что все идет своим чередом: отношения с Ирибом становились более стабильными, все более походили на семейные. Он принимал участие в декорировании третьего этажа на улице Камбон, с удовольствием сопровождал Габриэль на виллу «Ла Пауза», где не приходилось прятаться от посторонних глаз и бояться гнева народных масс. Габриэль продолжала вести светскую жизнь, посещая ставшие тогда популярными балы и маскарады. Ириб ее сопровождал. Она появлялась на мероприятиях с Фулько ди Вердура или другими друзьями мужского пола. Подобные визиты были весьма важны для Шанель: клиентки, обладавшие деньгами, заказывали для этих мероприятий наряды, там она знакомилась с новыми заказчицами, которые в ту пору ценились на вес золота.

Иногда Ириб по делам уезжал из «Ла Паузы». Однажды, 21 сентября, он вернулся из очередной поездки, передохнул и пошел играть в теннис. Габриэль решила присоединиться к компании. Ириб шагнул к ней навстречу и упал замертво. Ему исполнилось 52 года, Габриэль была его старше всего на два месяца. Ей показалось, что она умерла вместе с ним. Когда она расставалась с мужчинами по своей воле или по воле так сложившейся судьбы, Габриэль это страданий не приносило. Конечно, ей было неприятно видеть своих бывших кавалеров, женящихся на других женщинах, можно сказать, у нее на глазах. Но Габриэль мудро продолжала с ними дружить, порой получая от этого определенную выгоду. Смерть ставит точку в отношениях с неприятной неотвратимостью. Теоретически Ириб вполне мог развестись и жениться на Габриэль, а при всей ее независимой жизненной позиции она хотела иметь семью, пусть и без детей. Она наладила дело, преуспела в финансовом отношении. Когда ей напоминали про то, что Ириб во многом альфонс, Шанель не пыталась ни отрицать этот факт, ни подтверждать его, так как ее вполне устраивали подобные отношения. Напротив, Ириб оказывался в определенной зависимости от нее, что обеспечивало в какой-то степени его преданность. В любом случае, если бы даже они расстались, то продолжали бы дружить. В свое время Габриэль осталась с Боем не просто в дружеских отношениях после его свадьбы, но и сохранила с ним любовную связь. Лишь смерть безапелляционно и нагло поставила точку, замкнула круг, не давая никакой надежды на продолжение.