Кокон

Они выбрались за ворота в санях, под брезентом. Скрипели полозья. Пахло еловой хвоей, смолой и скипидаром. Возница попался веселый – все время пел пьяным голосом громкие песни из репертуара «Любэ»:

Комбат-батяня, батяня-комбат…

Время от времени песни на миг прекращались, видать, парень прикладывался к бутылке – слышны были и бульканье, и довольный вздох, и смачное чавканье. Чем он, интересно, закусывал – салом что ли?

Чуть откинув брезент, Максим выжидал местечко потемнее – не хотелось отъезжать от города слишком далеко. В тусклом свете фонарей – лесная дорожка была освещена – мелькали еловые заросли, какой-то бурелом, сугробы… Вот, кажется, здесь уже довольно темно – сани как раз нырнули в овражек.

– Пора, – шепнул Макс, толкая локтем инженера.

Тот кивнул, и оба осторожно соскользнули с саней в снег.

Скрывшийся за поворотом возчик ничего не заметил – слишком был поглощен выпивкой и распеванием лихих песен:

Батька Махно смотрит в окно!

– Веселый парень, – усмехнулся Тихомиров, поднимаясь на ноги. – Ну, Григорий Петрович, рассказывай!

Инженер лишь покачал головой и улыбнулся:

– Вот уж не ожидал тебя встретить.

– Вообще-то я искал одну девушку… ее как раз сюда привезли. Красивая такая, кареглазая, Олесей зовут…

– Девушка? – Петрович зябко поежился и прибавил шагу: все ж таки одет он был довольно легко для зимних прогулок – в спецовку и свитер. – Может, и была девушка… тут много их было, но меня держали отдельно. К сотрудничеству хотели склонить, уговаривали…

– А с девушками-то, с девушками что?

– Увезли куда-то. Их здесь, на станции, долго не держат. В фургон и… Куда вот только – не знаю, не очень-то я тут с местными общался, с одним мужичком только… ушлый такой, с прищуром нехорошим. Микол Игнатьевич – так он представился.

Тихомиров усмехнулся:

– Ну конечно – Микол.

– Что-что?

– Да так. Ничего нового. Просто как-то рассказывали об одной дальней деревне и ее старосте. Может быть, туда они пленниц вывозят, к себе. В работницы… или чего похуже. – Молодой человек нервно сплюнул. – Завтра пойду. Возьму вот лыжи и…

– Вместе пойдем, – кашлянув, негромко промолвил Петрович. – Меня тоже давно любопытство терзает: что за Микол? Посмотрим…

– Да я б и один… – Максим снял с себя крутку и почти силком надел на своего спутника.

Тот хмыкнул:

– А ты сам-то как?

– А у меня свитер теплый, не чета твоему. Черт, скорей бы Олесю отыскать.

Впереди показались огни девятиэтажек – город. Инженер улыбнулся и, снова кашлянув, спросил:

– Ты как хоть все это время жил, Максим?

– Да по-разному. – Тихомиров махнул рукой. – Сейчас придем… Ой! А ведь нельзя ко мне-то!

Максим кратко рассказал о том, что произошло сегодня с его квартирой и с Олесей.

Григорий Петрович слушал внимательно, кивал:

– Этот ваш старший по подъезду, Иван Кузьмич, явно при делах.

– Я тоже так думаю. Может, тряхануть его?

– Ты полагаешь, он знает, куда увозят работников? – Инженер хохотнул. – Ну, положим, то, что их везут на ТЭЦ, он тебе скажет. Так это и без него известно. Лучше за фургонами проследить – надежнее.

– Проследим, – сквозь зубы процедил Макс. – Петрович! Во-он на ту тропку сворачивай.

– Да я бы хотел домой… Взять кое-что.

– Ага, домой! – Быстро схватив инженера за рукав, Максим вместе с ним рухнул в сугроб.

И вовремя – из-за леса как раз выскочили пятеро всадников и, гикая, пронеслись в сторону микрорайона.

– По твою душу! – выбираясь из сугроба, усмехнулся Максим. – Ну, пошли… Здесь, недалеко, моя двоюродная сестрица живет.

– А если и у нее…

– Не думаю. – Молодой человек отрицательно покачал головой. – Вряд ли кто о ней знает. Квартиру я всю жизнь снимал и с соседями особо не роднился… Теперь вот сюда, налево. Ну вот, пришли… Погоди! Проверю на всякий случай.

Осторожно обойдя крыльцо, Тихомиров заглянул в окно, освещенное неровным светом стеариновой свечки – на старый город электроэнергия не подавалась: мало нашлось желающих платить.

На кухне за столом сидели все четверо обитателей дома: Настя с Игорьком и Лена с маленькой дочкой. Ели вареную картошку с квашеной капустой и солеными огурцами – ужинали.

– Все в порядке! – дав знак Петровичу, Макс поднялся на крыльцо и, тщательно обмахнув веником снег, постучал. – Эй, хозяева! Гостей принимаете или как?!

– Гости в такую пору дома сидят… Ой, Максим, ты?

Через пару минут гости уже сидели за столом и, махнув по стопке настойки, закусывали хрустящими огурчиками и разваристой вкуснейшей картошкой.

– Вовремя вы, – улыбалась сестрица. – Мы как раз ужинать сели.

На следующий день, не тратя времени даром, Максим и Петрович, одевшись потеплее, встали на лыжи и ходко пошли в сторону самолета. Тихомиров тащил объемистый рюкзак с припасами, а за плечами инженера поблескивал вороненый ствол охотничьего ружьишка. Ружьишком – мужниным – снабдила заботливая Настя.