Кокон

Рвался в бой и племянник, но Макс тут же дал ему укорот – мол, охраняй лучше женщин, времена стоят неспокойные. Отговорил… Правда, Игорек смотрел с обидой… уж пусть лучше обижается, чем что с ним случится. Два было сына у сестрицы – теперь один. С младшеньким, Лешкой, доведется ли еще свидеться-то? Хотелось бы, конечно, надеяться…

– Смотри, смотри – фургон!

Путники затаились в лесу у Светлого озера, как раз возле накатанной санями дороги, вблизи деревни.

Показавшийся на повертке запряженный парой гнедых фургон неспешно прокатил мимо. На облучке, кроме возницы, сидел дюжий молодец с ружьецом и в лихо сдвинутой на затылок ондатровой шапке.

У стенки из булыжников и кирпичей – все-таки сложили, сволочи, – повозка остановилось. Двое часовых распахнули ворота… Пропустили фургон. Перекинулись парой слов с возницей. Снова закрыли ворота. Надежные, крепкие, сколоченные из толстых досок.

– В деревне их держат, тут и думать нечего, – прошептал Максим. – Как бы вот только туда проникнуть? Попытаюсь, как стемнеет…

– Так там, верно, фонари… Фаза кинута: вон столбы, линия… – Григорий Петрович вдруг улыбнулся. – Впрочем, с фазой мы как-нибудь справимся, устроим замыкание… Только вот куда ты там пойдешь-то? Девок в любом сарае держать могут.

– Нет, не в любом – ночи-то стоят морозные, замерзнут. Думаю, местные куркули девчонок по домам, в работницах держат. Вот и проверю.

– Я с тобой пойду! Если что… – Инженер многозначительно покачал ружьецом.

Максим скривился:

– Нет уж, Петрович, не надо. Поверь – мне одному лучше будет, спокойнее. Ты уж лучше с ружьецом – тут, в лесочке. Если что, на тебя бежать буду.

– Ладно. – Григорий Петрович нехотя согласился и, взяв у Максима бинокль, припал к окулярам.

Смотрел он, впрочем, не на деревню, а на провисшие от снега провода.

– Славно, славно, – ухмыляясь, бормотал про себя инженер. – Тут и делать-то ничего не надо. Кусачки есть… Слушай, Максим, я ведь могу им хороший фейерверк устроить… отвлечь!

– Отвлеки. – Тихомиров согласно кивнул. – Только не сразу… Сначала попробуем мягко… по-тихому. Тсс!!!

Он вдруг приложил палец к губам: невдалеке, за елками, слышались чьи-то голоса и конское ржание.

– Едет кто-то… Ох ты ж, господи!

На дороге показался целый обоз – в санях сидели мужики и молодые парни, все с ружьями, охотничьими карабинами, топорами.

– Да уж, – покачал головой инженер. – Видать, не судьба нам с тобой сегодня…

– Все равно попробую! – упрямо стиснул губы Максим. – Ты, главное, свет вовремя потуши.

– Уж в этом будь уверен!

До наступления темноты еще оставалось довольно много времени, и напарники немного перекусили салом с луком, выпив для сугреву прихваченной в дорогу настойки. Хоть день и стоял теплый, а все же замерзли – чай, не май месяц.

Прошло, наверное, часа два или два с половиной, как вдруг ворота открылись, и на дороге вновь показались сани… с девушками – Олеси среди них Тихомиров не разглядел – и охраной; сидевшие в санях парни были как-то необычно серьезны, никто не орал, не шутил, не пел песен.

– Микол! – заметив на облучке знакомую фигуру, хмуро прошептал Макс. – Куда это их черти понесли? Ого! Кажись, сюда сворачивают! К Светлому. Ну точно – сюда.

И в самом деле, немного не доехав до убежища Максима и Петровича, сани круто повернули в лес… Переглянувшись, напарники встали на лыжи и быстро заскользили следом.

И чуть было не столкнулись с парнями! Те уже ехали обратно… Хорошо, Максим вовремя услыхал топот копыт.

Напарники едва успели нырнуть в лес – сани промчались мимо, сидевший на облучке ездовой что есть силы нахлестывал лошадь. Никаких девчонок на этот раз в санях видно не было.

– Что ж эти сволочи с ними там, в лесу, сделали? – тихо пробормотал инженер.

Пропустив сани, оба переглянулись и, не сговариваясь, побежали в ту сторону, откуда только что выехали люди Микола.

Бежать пришлось не так уж и далеко – метров через сто показалась небольшая поляна с росшей посередине высокой корявой сосной… Весь снег под ней был красным от крови.

– Господи… – Застыв как вкопанный, Петрович растерянно перекрестился. – Это что же тут делается-то, а? Убили, видать, девчонок, а тела спрятали. Выбросили куда-нибудь в сугроб… во-он, волокли, ироды!

Максим проехал по кровавому следу, резко обрывавшемуся на краю поляны, у проталины, поросшей желтой прошлогодней травой. Никаких истерзанных трупов поблизости видно не было.

– Проталина, – с удивлением выговорил инженер. – Ну надо же! Что-то рановато…

Максим нервно расхохотался:

– Так, может, тут теплоцентраль?

– Ага, как же. – Григорий Петрович присел на корточки. – Ишь ты – и цветики какие-то расцвели. Подснежники что ли?

Он сорвал цветок – разноцветный, переливающийся морок, цветик-семицветик, тот самый.

– А ну-ка посмотрим, – отцепив лыжи, тихо сказал Макс.

Осторожно прислушиваясь, они зашагали по узкой, вьющейся посреди папоротников и сосняка, тропке, вернувшей их обратно в зиму. На залитую солнцем поверхность Светлого озера, полную лыжников!!! И гомонящих зрителей!