Кокон

– Нет. Я сам в работниках.

Мужичок прищурился и, закурив «Беломор», бросил пачку на стол:

– Угощайтесь.

– Спасибо… А хозяин-то когда явится?

– А черт его знает! – Работник неожиданно расхохотался. – Я его с лета не видел. Как уехал в июле в Трехозерье, так с тех пор и носу не показывал… Такое с ним бывает. Он ведь такой человек, своеобразный, может запросто куда-нибудь рвануть – в Питере квартира, дружки в Москве, да и у финнов… В общем, есть куда податься.

– А ферма как же?

– А что ему ферма? Так, блажь… Но весной объявится, тут уж и думать нечего. Вообще-то и перед Новым годом должен был заглянуть, да, видать, не сложилось что-то. Слушайте, вы не знаете, что там с ретранслятором случилось? Что-то никак радио не настрою, о телевизоре уже и не говорю.

– Не знаем. – Максим отхлебнул ароматного чайку из большой щербатой чашки. – А вы, значит, с лета тут безвылазно живете?

– Ну да. В мае еще как-то выбирался в поселок за продуктами, ну а летом хозяин всего привез, живи – не хочу. Муки вдосталь – хлеб пеку, консервы имеются, сало, да, вон, грибов по осени насушил, на охоту-рыбалку хожу – места здесь богатые, чего еще надо? Даже водки ящик имеется, я уж, грешным делом, на Новый год бутылочку выпил… А остальное – держу.

– А как вас зовут-то?

– Александром Иванычем… но лучше зовите Саньком… и коли уж вы тоже в работники, то давайте дальше на «ты», ладно?

– Так, Алек… Санек, хозяину твоему работники-то нужны? Не зря мы сюда явились?

– Конечно, нужны, говорю же! Он всегда по весне нанимает – летом тут работы много. Конюшню вот задумали строить, бревна лежат пока, надо б ошкурить. Да вы не думайте, я тут у хозяев заместо управляющего – могу и сам кого хошь нанять. Только… зарплата если устроит…

– А сколько?

– Ну… – Санек задумчиво поднял глаза к потолку. – За сезон – полсотни плюс наша кормежка.

– Пятьдесят тысяч?!

– Но сезон тут с мая по ноябрь. И работать придется много. А вам – так еще и бревна шкурить, хоть вот прямо сейчас…

Максим дернулся, и управляющий снова расхохотался:

– Сиди, сиди, мил человек, не убежит она, работа-то, успеем… Значит, с оплатой вы, как я понимаю, согласны?

***

И вот с того времени, а был уже конец февраля, беглецы и поселились на ферме. Максим с Олесей заняли дальнюю комнату, сдвинув вместе два топчана, Петрович и Санек спали в проходной, так сказать в гостиной, с двумя старыми креслами, сервантом образца конца пятидесятых годов и телевизором. Работали каждый день с раннего утра – доили коров, убирали навоз в коровнике и свинарне, шкурили бревна. Вечера, правда, все были свободны – Тихомиров все-таки уговорил управляющего поберечь горючее и генератор. Верней, попытался.

– Да чего его беречь-то? – смеялся Санек. – У нас этих генераторов вон, в сенях, аж три штуки! Да еще и на чердаке один – запасной. Они и от газового баллона работать могут.

– Так баллоны-то…

– Баллонов хватит. А летом хозяин еще привезет.

Как выяснилось уже довольно скоро, помощник фермера вообще не представлял, что сейчас делается в мире, точнее сказать – в районе и в городе. Жил себе на ферме безвылазно, выбираясь лишь в лес, за грибами да на охоту, да и вообще – похоже, что сознательно избегал населенных мест. Максим в конце концов выяснил почему: Санек-то оказался судимым, мало того, еще и в розыске – так что не резон ему было светиться. Да он о своем житье-бытье и не жалел – всего было в жизни много: и на зоне приходилось чалиться, и бомжевать, один раз даже угодил в рабство к каким-то восточным купцам – шить на заброшенном складе куртки.

В общем, к людям Санька не тянуло и окружающий мир был ему интересен лишь в смысле продуктов и выпивки. Про ящик водки он, конечно, наврал – нет, ящик-то, наверное, и был, только вылакал Санек не одну бутылочку, а весь запас. И даже как-то признался, что пытался перед Новым годом выбраться за водкой в Трехозерье, да не смог, «леший закрутил» – проходил шесть часов кругами, едва не заблудился, да, плюнув, еле вышел на ферму. С тех пор и не ходил больше.

О том, что случилось с районом, по общему согласию, беглецы не рассказывали, да Санек и не спрашивал, больше интересуясь охотой… А когда узнал, что Петрович может собрать самогонный аппарат, то тут уж радости его поистине не было предела!

– Да, Петрович, дорогой мой, что ж ты раньше молчал-то, а? У нас же тут целая слесарня… да я по технике не мастер… Бидон? Конечно, найдем, и трубку для змеевика надыбаем – на чердаке, сам же видел, всякого хламу много.

И вот наконец настал этот день… Поистине праздничный! Весна уже была в самом разгаре, сугробы съеживались прямо на глазах, на полянах, на склонах холма появились проталины, прилетели грачи, жаворонки… Красота! Эх, если б еще голубое небо и яркое сияющее солнце, а не этот туманный желтоватый мячик!

Брагу приготовили заранее – из турнепса. Олеся хмыкала и советовала «для пикантности» добавить навозу, на что мужики отвечали дружным угрюмым молчанием – не бабское это дело, в столь серьезные вопросы мешаться!