Читаем Кокон (СИ) полностью

– Значит, я всё это время находился здесь, – Акаши взглянул на свои похудевшие руки, пытаясь свыкнуться с этой мыслью. Для него ведь действительно прошёл один день за игрой с Тайгой. – Но почему? Ведь я… – он внезапно осекся, затем внимательно посмотрел на Куроко, вспомнив их последнюю встречу. И так неподвижное тело наполнила дополнительная тяжесть, и Акаши пришлось бороться за каждую секунду, чтобы не упустить сознание.

– Ведь ты отказался от меня, как только узнал, что я убил Кагами, – угрюмо произнёс Сейджуро. – Это последнее, что я могу вспомнить. После этого моё тело и разум начала поглощать тьма. Поэтому я не могу понять, что ты здесь делаешь. Разве я не должен лежать один в этой палате?


– Сначала так и было, Акаши-кун, – Куроко, чувствуя, что брат приходит в себя, присел рядом с ним. – Мне о многом нужно тебе сказать. Но, думаю, на разговоры у нас ещё будет время, сейчас важнее твоё состояние и удивительное пробуждение. Как ты смог очнуться? – с любопытством спросил Тецуя.

– Я не знаю, – Акаши смотрел в одну точку. – Мы играли с Кагами в сёги, после он показал мне луну, а потом я очутился здесь, хотя до этого был в своём доме. И всё же увидел эту луну…


– Значит, всё это время ты был с Кагами-куном? – немного не понимая его рассказа, отметил Тецуя. – Как странно…

– Не вижу ничего странного. Мы связаны с ним, – возразил Акаши. – Его последние минуты жизни и мои воспоминания… Об этом знает лишь он. Он рассказал мне, но я… снова забыл, – удрученно проговорил Сейджуро.


– В письме ты тоже писал, что он преследует тебя во снах. Значит, здесь было так же?

– В письме? Ты прочёл его? – ошеломлённо спросил Акаши, взглянув на брата. Куроко показалось, что в алых глазах проскользнул страх.

– Да, нашёл его случайно, – признался тот. – И знаешь, найди я его раньше, ещё до твоей болезни, возможно, всё сложилось бы иначе. Прости меня, Акаши-кун… – сжимая пальцами ткань своих брюк, прошептал Тецуя, чувствуя, как слёзы капают на ладони, а голос дрожит.

– Простить? За что? Это я виноват перед тобой, – удивился Сейджуро, не понимая, чем так расстроен Тецуя.

– За то, что не хотел слышать тебя. Что отрёкся, как отец, что бросил тебя на целых полгода. Я не должен был так поступать. И лишь потеряв тебя, понял, как ты мне дорог. Ведь ты… не обычный человек. Ты мой брат, – он поднял голову и взглянул ему в глаза.

– Брат… – едва слышно повторил Акаши, снова переводя взгляд на луну. – А что с отцом? Он приходил сюда?

– Нет, он не успел, – тихо ответил Куроко, рукавом вытирая слёзы.

– Не успел?

– Мы похоронили его две недели назад, – угрюмо ответил Тецуя.

– Вот как, – без особых эмоций проговорил Акаши.

– Врачи сказали, что это сердечный приступ. За этот год он очень сдал и, полагаю, одна из причин была в тебе.

– Не думаю, что он вообще вспомнил обо мне за этот год, – саркастически произнёс Сейджуро.

– Ты не прав, – покачал головой Куроко. – Когда его нашли, он сжимал вашу семейную фотографию. Он думал о тебе в последнее мгновение своей жизни.

– Значит, теперь всё перешло к тебе? – голос Сейджуро звучал так же бесстрастно.

– Да, но мне очень тяжело со всем справляться. Я не был готов к такой жизни, Акаши-кун. Чем больше проходит времени, тем больше понимаю, что я создан не для этого. Порой мне хочется всё бросить и убежать на край света, но я не могу этого сделать, – он печально улыбнулся. – Мне очень нужна твоя помощь, Акаши-кун, – юноша с надеждой взглянул на брата, а тот так и продолжал бездонными глазами смотреть на луну.


– Хочешь использовать меня? Ведь наверняка ты до сих пор испытываешь ко мне ненависть, – негромко спросил он. – Хотя Кагами сказал, что ты не из тех людей, кто будет долго хранить в себе зло.

– И он был прав, – согласился Тецуя. – Я больше не испытываю ненависти к тебе, хотя мне больно от того, что ты убил Кагами-куна.

– Значит, до сих пор любишь его, – ещё тише добавил Акаши. Куроко снова опустил голову.

– Люблю. Но это не значит, что не смогу полюбить ещё, – он поднялся на ноги и незаметно смахнул выступившие слёзы. – Нужно позвать доктора, – бодро произнёс парень. – Подожди минутку, я схожу за ним…


========== Братья ==========


– Акаши-кун?

Тецуя застыл на пороге палаты и чуть не выронил пакет с фруктами, что держал в руках.


– Почему ты поднялся с кровати? – юноша подбежал к нему и схватил за руку, опасаясь, что тот упадёт. Сейджуро вновь стоял возле окна, но на этот раз не смотрел на луну, а держался за подоконник и пытался двигаться вдоль стены.

– Потому что мне нужно ходить, Куроко, – не сопротивляясь брату, который довёл его до кровати, он снова опустился на постель. – Мои мышцы совсем ослаблены.

– Но ещё слишком рано! Ты только очнулся! – Тецуя был невероятно строг и даже гневен.

– Чем раньше начну, тем быстрее приду в норму, и тебе больше не придётся приходить сюда и ухаживать за мной, – глухо произнёс Акаши.

– Неужели ты волнуешься об этом? – удивился Куроко. – Я рад приходить сюда каждый день, Акаши-кун, – в его голосе и взгляде появилась мягкость. – И заботиться о тебе тоже.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство