Читаем Кокон (СИ) полностью

– Ты уже вышел из больницы? И давно? – Чихиро стремительно приблизился к нему, пытаясь лучше рассмотреть. Акаши заметил, что тот держит в руках удобрения для растений.

– Откуда ты… – Сейджуро хотел спросить, откуда парень знает про больницу, как внезапно вспомнил, как Куроко говорил, что Маюзуми навещал его.

– Да, несколько месяцев назад. И чувствую себя прекрасно, – спокойно ответил Сейджуро.

– Тогда что же ты здесь делаешь? – усомнился в его словах Маюзуми. – Здоровые люди сюда не часто приходят.

– А ты? – Сейджуро задал встречный вопрос. Чихиро чуть нахмурился и опустил глаза, словно не хотел об этом говорить.


– Я помогаю дяде по хозяйству, – глухо произнёс парень. – Он с утра до ночи принимает пациентов, поэтому не успевает содержать дом.

– Значит, этот психолог – твой дядя. И друг моего лечащего врача. Вот как ты узнал о том, что я находился в коме, – быстро догадался Акаши. Маюзуми кивнул, пристальнее вглядываясь в него


– Кажется, ты изменился, капитан, – наконец произнёс Чихиро. – Стал ещё более холодным с людьми.

– А с чего мне быть тёплыми с ними? Особенно с теми, кто не приносит никакой выгоды, – усмехнулся он. Маюзуми, выдержав его насмешку, склонился и поставил удобрения, что держал в руках, на пол.


– Ты, наверное, даже забыл о моём существовании, – надвигаясь на него, тихо проговорил Чихиро. Акаши пришлось отступить назад, и он прижался к стенке. – А вот я не забывал о тебе ни на минуту. Когда впервые увидел тебя в больнице, лежащим без сознания… подумал, что это не ты. Ты не мог быть таким слабым и беспомощным. Но именно тогда ты был больше всего похож на человека. Я старался забыть тебя и приходить как можно реже, но ноги сами несли меня туда. И вот, когда я уже решил окончательно уничтожить все воспоминания о тебе, ты явился сюда. И я не думаю, что ты здесь оказался случайно, что мы встретились здесь случайно… – он сделал ещё один шаг и прижался к Акаши своим телом. Тот недовольно сдвинул брови, однако не успел ничего сказать, как Маюзуми порывисто приник к его губам и страстно поцеловал.


– Что ты… – опомнившись, Акаши оттолкнул его и ударил, разбивая эти дерзкие губы. – С ума сошёл? – холодно спросил он, вытирая рот ладонью.

– Просто хотел, чтобы у меня осталось хоть одно физическое воспоминание о тебе, – спокойно ответил Маюзуми, убирая кровь с губ и совсем не разозлившись от удара.

– Физическое? – Акаши снова стиснул пальцы в кулак и хотел разбить этому ублюдку нос, как вдруг за их спинами появился психолог. Чихиро тут же вытянулся по струнке, почувствовав его запах, а Сейджуро невольно расслабил руку.


– Чихиро-кун, тебе лучше оставить в покое этого бету, – мягко произнёс омега, положив руку на плечо парня. Сейджуро заметил в серых глазах Маюзуми странную вспышку, которая однако быстро погасла и утонула в его серебре.


– Уже оставил, – буркнул обескураженный альфа и, сбросив его руку, подобрал удобрения и отправился наверх.

– Что ж, мне тоже пора, – посмотрев на часы, Акаши снова поклонился и вышел из этого дома.


========== Испытание ==========


Вбежав в дом, Куроко захлопнул за собой дверь и, прижавшись к ней спиной, медленно сполз на пол. Сердце колотилось в груди и отдавалось в ушах, жар разливался по всему телу. Действие препарата, как обычно, к концу дня заканчивалось. Хуже того – он чувствовал сильное желание, которое пробудил в нём Аомине. Тецуя до сих пор ощущал его запах, будто Дайки продолжал находиться рядом, и это ощущение сводило с ума.


Бросив всё, он побежал в ванную и, скинув одежду, встал под холодный душ. Тело пылало неудовлетворенным желанием, утолить которое был способен лишь альфа.


«Почему… настолько сильно? – Тецуя в отчаянии прижался к стенке душевой. – Ведь до этого я переносил течку гораздо легче, даже находясь рядом с Аомине-куном. Что же изменилось? Может быть, это из-за того, что случилось с Акаши-куном…» – от воспоминаний спину Куроко вновь обдало жаром и, закрыв глаза, он подставил лицо под бьющие струи воды. Стараясь ни о чем не думать и не вспоминать, Тецуя простоял так несколько минут. И лишь когда почувствовал, что пальцы на руках и ногах начинают замерзать, вышел из душа.


«Похоже, снова придётся принимать таблетки, иначе не усну всю ночь», – обреченно подумал Тецуя, спускаясь на кухню и суша на ходу волосы полотенцем. Препарат был очень сильным и часто принимать его не рекомендовалось, но когда Куроко оказывался в безвыходной ситуации, делать было нечего.


– Хотя бы не на голодный желудок, – вздохнул Тецуя, перемещая полотенце с головы на шею. Однако не успел он дойти до столовой, как в нос ударил знакомый и очень приятный запах. Куроко застыл посреди гостиной, глядя на то, как его брат выходит из кухни, держа в руках стакан с водой.


– Акаши-кун?.. – неровно выдохнул Тецуя, чувствуя, что не может сдвинуться с места. Услышав его голос и почувствовав запах, Сейджуро тоже замер на месте, а его лицо побледнело. – Ты же сказал, что вернёшься поздно…

– Один… семинар отменили, поэтому пришёл раньше, – коряво ответил тот, сильнее сжимая стакан пальцами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство