Коктейль из развесистой клюквы

— У твоего парня, боюсь, из вашей с ним встречи получится обширный инфаркт, — сочувственно заметила я, поглядев вослед экипажу, стремительно уносящему из парка маньяка-мученика.

— Это надо отметить! — немного невпопад объявила Ирка. — У тебя коньяк дома есть?

— Нет.

— Купим, — легко кивнула подруга, пребывающая в состоянии эйфории. — А закуска?

Я промолчала.

— Тоже купим! Курочку гриль, пиццу, салатиков, фруктов… И тортик, само собой, — Ирка уже азартно составляла меню.

— И мне можно будет не готовить ужин для своих короедов? — при этой мысли повеселела и я.

Стряхнув с себя насыпавшуюся с елки хвою, мы дружно и весело побежали к выходу из парка и ко входу в ближайший продовольственный магазин.

В нашем пересказе история о незадачливом маньяке и перепугавшей его Ирке звучала необыкновенно смешно. Колян и Моржик, которым мы с подругой, перебивая друг друга, рассказывали эту хохму, едва не надорвали животики. Они хохотали до слез и раскачивались на табуретках, как две мачты парусника, попавшего в ураган. Я уже ждала, что кто-нибудь из них в конце концов свалится на пол.

— Ма…сочка из че…решни! — простонал Колян, рыдая от смеха и начиная вращаться вкруговую.

— И ци-ы-ыркули! — выводил Моржик, задирая голову вверх, чтобы не дать пролиться слезам и становясь похожим на дрессированную собаку, подвывающую в такт музыке.

Начиная сердиться, Ирка дополнила вокализ супруга энергичным притопом.

— Хватит вам… — все еще крепясь, попросила она.

— Косметичка и готовальня: малый дамский набор «Нет маньяку!», — взвизгивая, провозгласил Колян.

Моржик восторженно хрюкнул и обессиленно сполз с табурета.

— В самом деле, Коля, Моржик, хватит ржать, ребенка разбудите! — поддержала я подругу.

Был поздний вечер, начало одиннадцатого. Масяня уже с полчаса спал, а мы вчетвером сидели на кухне за чаем с тортом и остатками коньяка. Праздничный ужин немного затянулся.

— Кажется, мы с тобой купили слишком много еды и питья, — сердито сказала мне Ирка, с растущим раздражением глядя, как наши мужья по-братски обнимаются на полу.

Проигнорировав наше недовольство, Колян и Моржик попытались выпить на брудершафт, но запутались в ножках табурета, прибившегося к ним, как третий лишний.

— За что пьем? — принимая рюмку, спросила я.

— За здоровье маньяка! — ответил Колян, с трудом убирая с лица улыбку — широкую, как наша родная страна в доперестроечный период.

— Ничего получше не придумали? — обиделась Ирка.

— Ирусик, не дуйся! Лучше выпей с нами! — Моржик помахал бутылкой.

— Тост за маньяка — это мужская солидарность? — поинтересовалась я, заглядывая в стопку.

— Нет, Кыся, это чистой воды гуманизм! — с пафосом сказал мой муж. — Ты только представь, как этот несчастный маньяк натерпелся! Не исключено, что после всего пережитого у него будет… Не знаю, что… Например, расстройство сердечной деятельности!

— И мочеиспускания! — прыснул Моржик.

Колян умудрился сохранить серьезное выражение лица и попытался развить свою мысль:

— Согласись, Кыся, ведь всякое живое существо заслуживает доброго отношения. В этом смысле мы с Моржиком не видим разницы между морскими котиками и парковыми маньяками, разделяя гуманистическую позицию общества охраны животных…

— Инстинктов! — ликующе выкрикнул, продолжая мысль Коляна, Моржик. И тут же проворно нырнул под стол.

Ирка, попытавшаяся стукнуть по макушке супруга лопаточкой для торта, только зря измазала плечо мужа кондитерским кремом.

— Общество охраны животных инстинктов? — повторила я, смакуя словосочетание. — Это забавно.

— Вступаешь? — быстро спросил мой муж с надеждой и многообещающим блеском в глазах.

— Все, Моржик, нам пора уходить, — постановила Ирка, заметив пламенные взгляды, которыми обменялись мы с Коляном. — Сейчас тут развернется нешуточная борьба за мир и дружбу между полами.

— А я уже веду половую жизнь! — Моржик похлопал ладонями по линолеуму и выразительно подвинулся, явно приглашая супругу забраться к нему под стол.

— У нас дома полно мебели, — порозовев, напомнила игриво настроенному мужу Ирка. — Одних столов четыре, если считать и бильярдный.

— А сколько у нас в доме кроватей… — оживился Моржик.

Вдохновленный, он шустро вылез из-под стола, нежно обнял Ирку за воображаемую талию, и они неприлично быстро удалились.

— Посуду сейчас будем мыть или с утра пораньше? — с тоской в голосе спросила я Коляна.

— Конечно, завтра! — Муж сказал именно то, что я хотела услышать. — Заканчивать такой вечер мытьем посуды — это пошло! Сейчас мы с тобой допьем коньяк и…

— И? — заинтересовалась я.

— И выключим свет, — вкрадчиво поведал муж. — Посмотрим в окно на усыпанное звездами небо, послушаем ночную тишь и…

— И?

Закончить заманчивое предложение муж не успел. Напрочь истребив поэтическую ночную тишь, в подъезде дико закричала женщина. Такой пронзительный долгий визг на одной высокой ноте мог, думаю, издавать лишь Джельсомино — сказочный итальянский мальчик, от вопля которого рушились жилые дома и коммуникационные сооружения. На лестничной площадке звякнул замок — кто-то из соседей открыл дверь. Заворочался в кровати потревоженный Масянька.