Кола ди Риенцо, последний римский трибун

— Четыре дня прошло с тех пор, как разбойник и блудница завладели домом св. Марии, — отвечала монахиня со стоном, — а они явились вслед за уходом из монастыря сестер.

— Четыре дня! И ты не можешь дать мне никаких указаний?

— Никаких. Впрочем постой, молодой человек! — и монахиня, приблизясь к Адриану, понизила голос до шепота. — Спроси у беккини[26].

Адриан отскочил в сторону, торопливо перекрестился и вышел из монастыря без ответа. Он сел на лошадь и поехал обратно в середину безмолвного города. Трактиров и гостиниц там уже не было, но дворцы умерших вельмож были открыты для всех гостей, оставшихся в живых.

Обширная зала, увешанная оружием и знаменами, широкая мраморная лестница, стены которой были разрисованы вычурно и цветисто по моде того времени, вели к большим комнатам, обитым бархатом и золотой парчой, но безмолвным как могила.

Было сразу ясно, что он остановился в доме одного из местных вельмож; блеск всего его окружавшего затмевал варварское и грубое великолепие менее цивилизованных и богатых римлян. Здесь лежала лютня, на которой играли до последнего времени, позолоченная и иллюстрированная книга, читанная недавно; там стояли стулья вместе, как будто бы дама и ее поклонник здесь только что обменивались влюбленным шепотом.

— Теперь, — сказал он, — опять за работу! Я иду на поиски!

Вдруг он услышал тяжелые шаги в оставленных им комнатах. Они приблизились, и Адриан увидел две огромные зловещие фигуры, которые вошли в комнату. Они были закутаны в черную грубую одежду, руки их были голы, лица покрыты большими безобразными масками, которые доходили до груди и имели только по три малых круглых отверстия для дыхания и зрения. Адриан наполовину обнажил меч, потому что вид этих посетителей не предвещал ничего доброго.

— О! — сказал один из них. — В палаццо новый гость сегодня. Не бойся нас, незнакомец; здесь довольно места и богатства для всех людей, оставшихся теперь во Флоренции! Per Bacco! Здесь остался еще один серебряный кубок — как это случилось? — С этими словами он схватил кубок, только что опорожненный Адрианом, и сунул его за пазуху. Потом обратился к Адриану, рука которого все еще лежала на рукоятке меча, и сказал со смехом, выходившим глухо и тяжело из-под маски:

— О, мы не режем людей, синьор, невидимое существо избавляет нас от этого труда. Мы люди честные, должностные, и пришли посмотреть, не нужна ли будет здесь телега ночью.

— Так вы…

— Беккини!

Кровь Адриана застыла в жилах. Беккини продолжал:

— Вы будете жить в этом доме, покуда останетесь во Флоренции, синьор?

— Да, пока его не потребует законный владелец.

— Ха! Ха! Законный владелец! Теперь чума владеет всем! Да, я видел три блестящие компании, которые жили в этом дворце последнюю неделю, и похоронил их всех — всех! Это довольно веселый дом и дает нам хорошую работу. Вы один?

— В настоящее время один.

— Покажите нам, где вы спите, чтобы мы могли знать, куда прийти за вами. Я вижу, что в эти три дня вы не будете иметь в нас нужды.

— Ваши приветствия забавны! — сказал Адриан. — Но послушайте. Не можете ли вы отыскивать живых, так же как вы хороните мертвых? Я ищу в этом городе одну особу: если вы найдете ее, то получите столько, сколько за целый год похорон.

— Нет, нет! Это не по нашей части. Отыскивать живых среди этих запертых домов и зияющих склепов все равно, что отыскивать упавшую песчинку на морском берегу. Но если вы заплатите бедным могильщикам вперед, то, я обещаю вам, вы первый будете положены в новый склеп для мертвых; он будет окончен как раз к вашему времени.

— Вот! — сказал Адриан, бросая этим несчастным несколько золотых монет. — Вот! И если вы хотите оказать мне добрую услугу, то оставьте меня, по крайней мере, до тех пор, пока я жив; впрочем, я могу избавить вас от этого беспокойства. — И он вышел из комнаты.

Говоривший с ним беккини пошел за ним.

— Вы щедры, синьор, погодите. Вы нуждаетесь в более свежей пище, чем эти гадкие объедки. Я буду доставлять вам самую лучшую провизию, пока — пока она вам будет нужна. Послушайте, кого вам надо отыскать?

Этот вопрос остановил Адриана. Он назвал имя и все подробности, какие мог, об Ирене; с болью в сердце он описал волосы, черты и рост этой милой и обожаемой девушки, которые могли бы послужить темой для поэта, а теперь служили указанием для гробокопателя.

Когда Адриан кончил, беккини покачал головой.

— Я слышал пятьсот таких описаний в первые дни чумы, когда еще были во Флоренции влюбленные; но это лакомое описание, синьор, и для бедного беккини будет гордостью открыть или даже похоронить столько прелестей! Я сделаю, что только могу; а между тем, чтоб ваше время не пропадало даром, я могу рекомендовать вас многим хорошеньким личикам, и…

— Прочь, дьявол! — пробормотал Адриан. — Я глупец, что трачу время с таким, как ты! — И он ушел, сопровождаемый смехом могильщика.