Колдовская метка

– Я не против того, чтобы ты пил, – заметила Хьелльрунн спустя мгновение. – Но я бы предпочла, чтобы ты ходил в таверну с Вернером. Нужно среди людей находиться, а не прятаться в постели, как старик.

Отец задумался, кивая, словно мул. Глаза его вспыхнули, нашли лицо дочери. Он наклонился вперёд.

– А сама-то?

– Со мной всегда так было. Ты же знаешь, что говорили дети в школе. Теперь нам известно, что это правда.

– Ты видела Кристофин? – полюбопытствовал Марек, очевидно желая перевести тему с колдовской метки на что-то другое.

– Нет.

Хьелльрунн вспомнила день, когда забрали Стейнера, и мимолётный порыв нежности, что выказала Кристофин.

– Нет, не видела.

С тех пор Хьелль ни с кем и словом не обмолвилась и с трудом нашла силы, чтобы заговорить с Мареком.

– Завтра схожу за дровами, – обещала она.

Отец кивнул.

– Вот и славно. Запасы заканчиваются, а я весь день буду занят.

– Думаю, рискну дойти до хижины дровосека.

Хьелльрунн ждала реакции Марека, но тот не выказал эмоций. Всю неделю мысли о лесном жилище не покидали её. Страх отступил, и на смену ему пришло любопытство.

– Там кто-нибудь живёт?

– В хижине-то? – Отец покачал головой. – Уж тридцать лет никого там нет. Странно, что дом ещё не развалился.

– Что там произошло?

– Лесоруб слыл добрым человеком. Тихоней, но добрым. Однажды по зиме скончалась его жена – лёгкими занедужила. Сильнейшая лихорадка обрушилась на неё. Два года он горевал по супруге, а потом Империя забрала и дочь.

– У неё была метка?

Марек кивнул.

– Тогда лесоруб совсем сник. Спустя шесть месяцев он продал свои владения и переехал в Ваннеронд. И я его не виню.

– А почему никто не переехал в его жилище?

– С ним самим дела никто иметь не хотел. Да кому нужна хижина с колдовской отметиной?

Марек оглядел комнату.

– Это место постигнет та же участь.

– Метка не заразная!

– Разве? – Отец улыбнулся.

– В противном случае вы бы тоже её подцепили.

– А откуда тебе известно, что это не так? – Он снова улыбнулся, но Хьелльрунн увидела в его словах лишь неудачную шутку.

– Я не знаю. Ты ведь никогда не рассказывал о своей жизни до приезда в Циндерфел. – Хьелль заметила, как ожесточилось выражение его лица. – И ты никогда не говорил о маме.

– На то есть веские причины, – буркнул Марек, встал из-за стола и отвернулся.

– Даже сейчас, когда Стейнера нет, ты всё равно не хочешь открыть секреты?

– Мои знания и опыт не для ушей шестнадцатилетней девочки.

– Детство закончилось в тот момент, когда моего брата забрали.

Лицо отца исказилось от боли и сожаления, и он протянул исцарапанные, разбитые руки к огню.

– Правду говоришь. Берегись Охранцев, Хьелль. Из всех Императорских псов они самые дикие, самые опасные.

Хьелльрунн кивнула, убрала со стола тарелки. Чтобы скрыть тревогу, она принялась намывать плошки.

– Спокойной ночи, дочка.

Отец отправился спать трезвым – первый раз с тех пор, как ушёл Стейнер.

Гнев Хьелльрунн постепенно угас, и мысли вернулись к планам на завтрашний день. Несколько скопленных под подушкой монет пригодятся, чтобы отправиться в город.

* * *

– Рада тебя видеть, – протянула Кристофин, хотя взгляд её был отнюдь не тёплый. – Давненько ты к нам не заходила… – Невысказанные слова она заменила лёгкой улыбкой.

– С того дня, как его забрали.

Девушки стояли возле пекарни; их хрупкие плечи покрывали шали, а головы туго стягивали платки, укрывая от резкого северо-западного ветра, который завывал над крышами домов. Держа корзины, они настороженно смотрели друг на друга. Хьелльрунн переступала с ноги на ногу, изо всех сил стараясь не отводить взгляда с девушки перед собой. Вернее, молодой женщины. Тело Кристофин претерпело возрастные изменения, отчего Хьелльрунн ощущала себя на её фоне жалкой потрёпанной вороной.

– Новостей так и нет? С острова? – Дочь трактирщика осторожно обернулась, но улица по-прежнему оставалась пустынной.

– Нет, – ответила Хьелль. – А я и не знала, что секрет уже всем известен, – добавила она.

– Только тем, у кого хватает терпения выслушивать нытьё пьяного Вернера.

– А как же поговорка о жёнах рыбаков…

– Не такие уж они и страшные, если послушать мужчин, – перебила Кристофин.

На побережье это была известная присказка. Девушки сочувственно улыбнулись друг другу, слушая пение ветра вдалеке.

– Не смею тебя задерживать, Хьелль, – произнесла дочь трактирщика. – Отец будет ждать тебя к обеду.

Хьелльрунн взглянула на содержимое корзины и кивнула.

– Верно, он будет ждать, – солгала она. – Прости за моё поведение, когда в таверну пришли Охранцы.

– До меня доходили слухи о тех Зорких в Хельвике, – тихо сказала Кристофин. – Не хочу даже знать, известно тебе что-то о них или нет. Рекомендую и тебе помалкивать. Хьелльрунн кивнула с благодарностью.

– Рада была тебя видеть. Береги себя, Хьелль.

– И ты.