Колдовская метка

Кристофин с раздражением и удивлением перевела взгляд на Хьелльрунн.

– Я ничего не рассказывала, – возразила она. – Ей и так всё известно. Не волнуйся, ты привыкнешь, если будешь следить за мной каждый день.

– И у Стейнера нет метки, – продолжила Камалова. – Но детям вашим не дам гарантий.

– Детям? – Кристофин смертельно побледнела. Руки её тотчас потянулись к животу.

Хьелльрунн от удивления потеряла дар речи.

Камалова нахмурилась и внезапно рассмеялась, напугав ученицу до чёртиков, и ей потребовалось глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться.

– Шутка. Ты не беременна, глупая. – Старуха пожала плечами. – Или беременна?

Кристофин сурово глянула на неё, но проигнорировала вопрос.

– Раз у Стейнера нет метки, тогда зачем его забрали?

– Не могу сказать, – ответила госпожа Камалова, поднимая чёрный железный чайник с очага.

Хьелльрунн заметила, что старуха отводила глаза, обсуждая колдовскую метку.

– Но какой в этом смысл? Зачем Империи Стейнер? – Кристофин поочередно посмотрела на Камалову и Хьелль. Наставница расставила чашки, не поднимая глаз.

– Забрать должны были не Стейнера, – объяснила Хьелльрунн после неловкой паузы. Она и хотела рассказать, но слова никак не слетали с языка.

– Тебя… – выдохнула Кристофин. – Тебя должны были забрать.

– Вот почему мне нужно на остров. Я во всём виновата.

– А вы ей помогаете? – спросила подруга Стейнера старуху.

– Учу безопасно использовать силы. А дальше ей самой решать, как их применить.

Госпожа Камалова налила чай.

– Устала я, – пробормотала она, сидя за столом. Грустный взгляд застыл на лице; каждая морщина выражала горе и сожаление. – Много лет я наблюдала, что происходит с людьми, несущих бремя колдовской метки. Дружба рушится, возлюбленные расстаются. – Она указала на Кристофин. – Семьи превращаются в незнакомцев.

Хьелльрунн изо всех сил старалась сдержать слёзы, пока подруга смотрела с недоверием и беспокойством.

– Тише, – велела Камалова.

– Это из-за тебя Охранцы захаживают в таверну уже несколько недель.

– Я же этого не хотела, – с вызовом отозвалась Хьелль.

– Что произойдёт, если тебя поймают? – спросила Кристофин.

– Похоже, мы сами скоро выясним, – заметила госпожа Камалова, поднялась со стула и подошла к окну. – Они на поляне.

Все разом смолкли, прислушиваясь к стуку копыт.

– Делай, как учили. – Наставница сняла платок и зачесала волосы на лицо. Из кармана она вытащила бинт и завязала глаза.

– Что? Вы о чём? А как же я? – испугалась Кристофин.

– Ложись в кровать, – велела старуха. – Быстрее.

Дверь загремела. Хьелль так сильно испугалась, что ей понадобилось время, чтобы собраться с мыслями. Придя в себя, она распахнула дверь и уставилась в лицо всадника, который уже бил в дверь ногой.

– Я не глухая, – выпалила Хьелльрунн.

Произнеся привычную присказку Стейнера, она сразу обрела уверенность. Ей стало всё равно, что всадник спрыгнул с чёрной кобылы и оглядел её с ног до головы. Взгляд его был тяжёлым, опасным. Прибывший был облачён в чёрные замшевые штаны и жакет и обладал широкой грудью. Ноги обтягивали высокие сапоги. Следов оружия Хьелль не заметила, но, очевидно, оно ему было и не нужно. Лицо незнакомца украшала тёмная, ухоженная борода, а волосы спадали на лицо тёмными кудрями.

С языка его слетел длинный поток слов, вызвав на лице напарника широкую ухмылку. Сольский язык, догадалась Хьелль, изо всех сил стараясь устоять на ногах. Она с лёгкостью могла отойти и захлопнуть дверь перед их носами, вот только такой поступок был бы крайне недальновидным.

– Доброго дня, – поприветствовал всадник. – Простите, что потревожили.

– Прощу, если смоете с двери след от сапога, – рявкнула Хьелльрунн.

Ухмылка на лице незнакомца сменилась обидой, но он промолчал.

– Мы с товарищем ищем кое-кого – старого знакомого, который потерялся в вашей прекрасной стране. – С язвительной улыбкой он сделал акцент на последних словах – очевидно, Охранец предпочёл бы оказаться где угодно в Винтерквельде, но только не в Нордвласте.

– Далеко же вы забрались. – Хьелльрунн скрестила руки на груди, как будто этого было достаточно, чтобы запретить всадникам зайти в хижину. – Должно быть, этот знакомый был вам очень дорог.

– Я не говорил, что он мужчина.

Ещё один комментарий на сольском, на этот раз от второго наездника, белокурого мужчины с налитыми кровью глазами и бледным лицом. Он взял поводья лошадей и привязал к ветке соседнего дерева.

– Может, внутри поговорим? – предложил темноволосый. – Не стоит держать дверь открытой в зимнюю стужу.

Хьелльрунн вернулась в комнату, не поворачиваясь к гостям спиной и не сводя с них глаз.

Госпожа Камалова сидела на стуле, склонив голову набок. Одной рукой она постоянно трогала щёку, а вторую руку, как будто скрюченную болезнью, неподвижно держала на коленях. Внезапно с губ её соскользнула песнь, тихая и сказочная, и старуха принялась качаться взад-вперёд в ритм со своей музыкой.

– Что с её глазами? – спросил темноволосый всадник, указывая на повязку. Его улыбка исчезла, и он остановился у двери.