Колдовской мир. Том 1

Совет, как всегда, кончился вечерним пиром. Когда вот-вот должна начаться война, тут, конечно, не до веселья. Но требования этикета тем не менее следовало выполнять. Кроме того, его соблюдение создавало у собравшихся иллюзию, что в общем все идет, как надо, и придавало им уверенности. После нашей стычки с Кайланом я так и не решился поговорить с Каттеей. И теперь меня бесило то, что за пиршественным столом она сидит рядом с Динзилем, и он, наклоняясь к сестре, что-то с улыбкой говорит ей, а она ласково смеется ему в ответ.

— Ты что так молчалив сегодня, воин с суровым лицом?

Это была Дагона. Ее волосы отливали чернотой ночи, а на белом лице нежно розовел румянец. Но только совсем недавно в свете заходящего солнца длинные ее пряди казались медными, а кожа — золоти сто-смуглой. Владычица зеленых постоянно меняла свой облик, становясь такой, какой хотел бы ее видеть собеседник. «Интересно, каково это — иметь струящийся облик, быть все время разной?»—невольно подумал я, глядя на нее.

— Мудрый Кемок,— продолжала поддразнивать меня Дагона.— Что за думы легли на твое чело?

— Невеселые думы...— вздохнул я.

Улыбка сбежала с ее лица. Она перевела взгляд на кубок, качнула его и пурпурная влага плеснула в тонкие края чаши.

— Но они слишком завладели тобой — твои не веселые думы,— тихо сказала Дагона.

— Это так, моя госпожа.

Как это у меня вырвалось? До сих пор я был откровенен только с братом и сестрой — когда-то мы с ними были единым целым. Были... Я опять посмотрел на Каттею — она ласково улыбалась Динзилю, потом на Кайлана — он так был поглощен беседой с Эфутуром и Хорваном, словно стал между ними незаменимым связующим звеном.

— Эй, ветка, не удерживай свои листья,— засмеялась Дагона.— Осенний ветер все равно оторвет их от тебя и унесет прочь. И не грусти — взамен вырастут новые.

Я уже знал, что между ней и Кайланом установились особые отношения, и понял намек. Но как раз эти отношения меня нисколько не огорчали — я понимал, что рано или поздно у Каттеи появится близкий ей мужчина. Пусть бы она сегодня весело смеялась, пускай бы женское кокетство заслонило в ней колдунью и сестру. Пускай бы рядом с ней сидел ее любимый. Но в том-то и дело, что рядом с ней сидел — Динзиль!

— Кемок! — и я снова встретил испытующий взгляд Да-гоны.— Кемок! Что с тобой?

— Моя госпожа,— глянул я ей прямо в глаза,— у меня дурные предчувствия. Я чую опасность. Я — боюсь!

— Кого? Динзиля? Боишься, что он отнимет у тебя твое сокровище — твою сестру?

— Ты угадала, Дагона. Я боюсь Динзиля. Боюсь, что он не тот, за кого себя выдает.

Сведя брови, она пригубила свой бокал.

— Вначале, воин, я тебя неправильно поняла. Оказывается, дело не в том, что ты ревнуешь своих близких. Я присмотрюсь к Динзилю, обещаю тебе. Но скажи, почему он тебе так неприятен?

— Не знаю. Какое-то смутное ощущение...

— Чувства бывают точнее слов п разума. Я буду наблюдать за ним. Будь спокоен, воин.

— Благодарю,— ответил я.

И почувствовал себя так, словно тяжкий груз свалился с моих плеч после этих ее слов.

— Поезжай с легким сердцем, Кемок,— продолжала Дагона.— Да не покинет тебя удача. Но не выпускай из рук свой меч.

Я кивнул Владычице Зеленой Долины и, почти успокоенный, поднял свой кубок.

Утром мы отправлялись к таинственным кроганам. Дагона всерьез отнеслась к тому, что последнее время лишало меня покоя, и тревога моя стала спадать. Но потом беспокойство мое проснулось снова: я уезжал, а Динзиль оставался здесь! Он словно бы и не думал покидать Долину.

Собравшиеся на Совет решили заключить Союз с жителями низин. Кайлан с Дагоной отправлялись к живущим под Землей фасам. Нам они еще не встречались ни разу. Но мы знали, что хотя подземные жители любят ночь и сумерки, с Великой Тенью они связаны не были. Ну а мы с Эфутуром должны были отыскать водяных обитателей — кроганов, которые владели всеми ручьями, реками и озерами этой страны. То, что я и Кайлан родом из Эсткарпа, придавало нашей миссии особый вес.

Мы с Зфутуром выехали ранним утром. Нас провожали Кайлан и Дагона, сами они отправлялись в путь ночью. В далеком и пустынном месте они должны были зажечь факелы — это был условный знак, говорящий о том, что они ждут представителей фасов для переговоров.

Мы ехали на рентанах. Эфутур восседал на их предводителе Шанурне, а я на Шиле — одном из помощников Шапурна. Наши скакуны были намного крупнее лошадей. На спине их лоснящаяся шкура ярко рыжела, а на животе, между ушей и на хвосте становилась почти кремовой. На лбу у каждого из рентанов торчал красиво изогнутый красный рог. Переходя на галоп, они всякий раз поднимали вверх свои пушистые хвосты.