Колдовской мир. Том 1

Когда же он рассеялся, стало заметно, что тьма сгустилась, что призрачные белые «свечи» сияют в темноте еще ярче. Странный это был свет — он не освещал тьмы. За холмом мне чудилось какое-то движение, но стоило туда глянуть, как там все замирало.

— С кем мы собираемся сражаться, Кемок? — спросил меня Ротхорф Доломайн, один из эсткарпских воинов.

— Нес кем, а с чем. Мне кажется, с самой неизвестностью,— ответил ему я. А что еще можно было сказать?

Как и многие из воинов Эсткарпа, Ротхорф был полукровкой. Когда Ивьян стал преследовать людей древней расы, мать Доломайна бежала из Карстена, и ее спасли салкарские моряки. За одного из них она потом и вышла замуж. Но когда ее муж, бывалый вояка, сложил голову во время очередного набега на Ализон, она вернулась к своим родным. Ротхорф, ее сын, душой принадлежал к народу матери. От салкарских морских бродяг ему в наследство достались широченные плечи и светлые волосы, что выделяло его из всего древнего рода. Но море не тянуло его, он любил горы, и потому стал воином, охраняющим границы Эсткарпа среди горных пиков и глубоких ущелий. Еще мальчишками мы вместе с ним приняли боевое крещение — это был первый в нашей жизни бой с воинами Карстена.

Сейчас, задумчиво глядя в темноту, он сказал:

— Значит, это и вправду заколдованная земля...

— Сейчас — да,— согласился я,— но когда-то это был благодатный край, и все в нем жили счастливо и мирно. Мы можем снова сделать его таким. Правда, пройдет, наверное, немало времени, пока мы...

— Очистим его? — закончил Ротхорф начатую мной фразу и оживился. Это была его стихия.— Так какова тактика вашего врага? — с интересом спросил он.

И мне на миг показалось, что мы с ним опять в горах Эсткарпа, на границе, склонились над картой, и еще не прозвучал приказ выступать.

Все же в глубине души я опасался того, как мои боевые друзья воспримут здешнюю обстановку. К войнам им, конечно, не привыкать. Но те войны, по сравнению с этой, сложной, запутанной, странной, кажутся детскими играми. Вдруг эти бывалые воины перед лицом неведомых, непонятных разуму опасностей окажутся беспомощными, словно дети? Когда Кайлан вернулся из Эсткарпа, он все время терзался мыслями о том, что подвергает наших земляков неоправданному риску. Теперь-то я хорошо понимал, что он тогда чувствовал.

— Какова тактика? — переспросил я в замешательстве.— Да самая неожиданная. Такая, Ротхорф, о которой мы в понятия не имеем.

Я рассказал ему о коварных растах, о злобных и свирепых серых, о хитрости Кеплиана — того самого жеребца, который заманил Кайлана в ловушку. О других ловушках, которые поджидают тебя здесь на каждом шагу. Ротхорф слушал меня с напряженным вниманием. Он не сомневался в том, что я ничего не выдумываю и говорю одну только правду, хотя многое в моих рассказах казалось невероятным.

— Да...— задумчиво протянул он, когда я закончил,— земля оживших легенд. Похоже, чтоб по-настоящему понять ее, нам придется вспомнить сказки, которые мы слышали в детстве. Так ты говоришь, в Долине безопасно? А далеко ли до нее?

— Да не меньше дня пути. Мы стягиваем туда все силы, которые могут противостоять Темным.

— А откуда вы собираетесь начать наступление? — продолжал уточнять положение дел Ротхорф.

— Еще не решили. Вначале надо собрать армию и привлечь под наши знамена тех, кто надеется остаться в стороне от схватки.

Ночной мрак окончательно завладел землей. Тяжелые низкие тучи грозили бурей. Холм озарялся огненными полосами, которые то и дело подчеркивали небо. Каждая такая вспышка сопровождалась оглушительным грохотом, треском. Казалось, там, вдали, идет бой, и слышно, как хлопают боевые кнуты зеленых. Но это были молнии. Еще немного— и хлынет дождь. В медлительности, с которой подбиралась буря, чудилось что-то зловещее.

Спать я не мог, Кайлану тоже было не до сна, и мы с ним решили еще раз обойти холм с развалинами, в которых укрылся наш отряд, проверить, не прорвала ли какая-нибудь нечисть защиту, возведенную Дагоной. Когда-то, давным-давно, мы с ним так же обходили дозором стены родного Эса.

У камней ярко пылал костер, и Дагона, Владычица Зеленой Долины, сидела у его огня, окруженная женщинами и детьми. Это был островок безмятежности, на котором расцветали улыбками лица, слышался тихий смех. К коленям Дагоны прижалась моя старая знакомая — Лоэлла. Она, не отводя глаз от Владычицы, слушала ее так, как в жаркий полдень вьют прохладную воду чистого родника.

В развалинах, кстати сказать, мы наткнулись на такой родник. Он все еще бил из середины полузатопленного илом бассейна. Видно, когда-то он был прекрасен, да и сейчас был похож на чашу фонтана, к сожалению, давно разрушенного. Нехитрый ужин подошел к концу, и люди, сидевшие у костра, стали укладываться спать. Они поплотней заворачивались в свои походные плащи, придвигались к угасающему огню и, несмотря на тревоги, один за другим засыпали.