Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

Та, что звалась прежде леди Тра, а теперь стала потемневшим скелетом, словно обглоданным стервятниками, в ответ хрипло зашипела и вонзила кулак в грязь у подножия лесного дерева на краю опушки. Острый камень врезался ей в ладонь. Она обрадовалась боли, заставив себя смотреть вниз, на долину, где мужчина, скорчившись, уходил навстречу смертному покою.

Ринард – застенчивый, немногословный, крепкий, если не умом, так телом, – один из горстки бойцов, вырвавшихся из захваченного Ланфорта и прикрывавших ей спину. Теперь он, последний из них, пал от рук надменных жестоких северян, которым ни к чему были новые беженцы – соперники в местных войнах и разбое. Она осталась совсем одна.

Бегущая черная гончая на кроваво-красном поле – она запомнит этот герб. О, да, она сохранит его в памяти, и однажды… Рука крепко стиснула камень, принимая боль как скрепление клятвы, хотя на исполнение ее было немного надежды.

Спасение ей сулил один только лес. От открытых полей ее отрезали. Лес был густой, темный, да еще тучи собирались к грозе. Она встала, поудобнее пристроила пояс с мечом и встряхнулась, поправляя заплечный мешок.

По слухам, и в этой угрюмой темной чаще кто-то жил. Но о таких лесных жителях мало кто отзывался по-доброму. Впрочем, она видела больше зла от людей, пропахших огнем и кровью, а сумрак за опушкой обещал укрытие.

Еще она слышала, что люди чураются этого леса. Вот и хорошо. В душе она и себя чувствовала чужой своему роду, а из всех зверей больше всего боялась человека.

Ее лицо в тени обшитой металлическими колечками шапки заострилось, о чистом белье она давно забыла, мир ее был жестоким миром. Однако под ноги легла тропа – узкая полоска, отмеченная кое-где отпечатками копыт и лап, но без следа сапог.

Тишина навеяла ей странные мысли. Да, лес предлагал укрытие, но обладал и собственной потаенной жизнью, и Тра все оглядывалась через плечо, высматривая затаившихся, следящих. Беспокойство обострялось с каждым шагом, и она напряженно вслушивалась, ожидая шума погони.

Между тем тропинка расширилась, и впереди, несмотря на тучи и древесный сумрак, забрезжил свет. Она вышла на поляну – два огромных дерева рухнули и лежали бок о бок: одно безнадежно запуталось ветвями в вывернутых корнях другого.

К этому сплетению корней и веток жалась хижина – грубая, но крепкая, с выложенными из камня стенами, и крыша ее казалась надежным укрытием от бури.

Справа от хижины из того же камня кто-то выложил чашу, куда, журча, вливался ручей, – обнадеживающее зрелище для пропыленной с головы до ног путницы с пересохшей глоткой.

Тра из-за кустов изучала открывшуюся хижину. Над крышей поднималась примитивная труба, но дымом даже не пахло. По бокам покрытой корой двери виднелись две темные прорези не шире ее ладоней – но жизни за ними она не чувствовала.

К ней витками спустилась большая бабочка с обведенными траурной полоской золотыми крыльями. Из травяных зарослей взметнулся серый зверь, но опоздал. Только когда промахнувшийся охотник приземлился, Тра узнала в нем кота.

Он устроился на поваленном стволе и, задрав заднюю лапу, стал деловито умываться, всем видом показывая, что до бабочек ему нет никакого дела. Тра невольно потянулась к нему, шагнула на открытое место. Кот выглядел сытым, значит в доме кто-то живет. Прервав умывание, кот задумчиво взглянул на нее. В мыслях Тра…

«Двуногое… новое двуногое», – неодобрительно прозвучало у нее в голове.

Нельзя сказать, что ее так уж поразило это вторжение. С первого шага в этот лес она ожидала чего угодно. Лес жил своей жизнью. И все же… Она кончиком языка облизнула губы. Трудно смириться с тем, что надо обращаться к этому мохнатому существу как к одному из своих сородичей.

Кот, переводя взгляд с нее на хижину, помог ей решиться.

– Здесь кто-то живет? – хрипло выдавила Тра.

«Логово пустует… пока».

Она глубоко вздохнула. Ответил! Придвинувшись к чаше с водой, не снимая руки с рукояти меча, она другой ладонью зачерпнула воды и напилась свежей влаги.

Кот не сводил с нее взгляда, пока она доставала флягу из мешка, выливала мутные остатки воды и наполняла ее заново. Позаботившись о будущем, Тра поджала ноги, уселась лицом к коту. Что-то такое было в этой поляне, что исподволь успокаивало и тело, и душу. Вдохнув принесенный ветром запах трав, Тра зевнула – и спохватилась.

Не колдовство ли ее убаюкало? Слишком долго она бежала от врагов, чтобы кому-то или чему-то довериться. Она встала, пошла к хижине, все поглядывая искоса на кота.

Тот ничем не выказывал враждебности – не прижимал уши, не шипел. Тра ладонью надавила на дверь – на ней даже веревочки не болталось, не за что было взяться. Зато от легкого нажима створка качнулась внутрь.

Тучи тучами, но свет, пролившийся в дверь, лег ей под ноги как ковер. Всего одна комната. Справа грубый очаг. Дощатый топчан. Над ним полка. И еще ящик или сундук – из выдолбленного бревна. И еще полки, на которых стояли кружки и миски, одни деревянные, другие – кривобокие – образчики гончарного ремесла.