Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

Сейчас она находила отличия между образом в ее затуманенной памяти и этим человеком, вышедшим из полуразрушенной башни. Этот, отойдя несколько шагов от двери, не поднял голову, чтобы осмотреться, а встал как вкопанный, по-прежнему таращась в булыжник мостовой на удивление пустыми глазами. Безбородое лицо (может быть, это тоже был признак его происхождения) странно обмякло, рот безвольно приоткрыт, хотя подбородок выглядит волевым. Если бы не это пустое, невыразительное лицо, мужчина был бы хорош собой.

Мальчик, держа его под руку, потянул вперед, и мужчина равнодушно подчинился, так и не подняв глаз. Спутник, подведя его к груде камней, бережно усадил.

– Сегодня хорошее утро. – Бриксе показалось, что мальчик говорит неестественно быстро и громко. – Мы дома, в Иггарсдейле, мой господин. Правда, в Иггарсдейле… – Мальчик огляделся, словно искал помощи.

– Джартар, – подал голос мужчина. Он поднял голову, но смотрел все так же тускло, только губы шевельнулись. – Джартар…

– Джартар… ушел, мой господин. – Мальчик взял мужчину за подбородок, постарался заглянуть в его пустые глаза. Мужчина не сопротивлялся, но и перемены в его мертвенном взгляде Брикса не заметила. – Мы дома, господин!

Мальчик взял взрослого за плечо, встряхнул.

Тот покорно качнулся, уступая силе. Но мужчина по-прежнему не замечал ни мальчика, ни его слов, ни места, где сидел. Его юный спутник со вздохом отступил и снова обвел двор глазами, словно надеясь, что кто-то придет на помощь, разрушит наложенные на господина чары.

Потом он опустился на колени, прижал к своей груди руку мужчины:

– Господин… – Бриксе подумалось, что ему нелегко дался этот ровный тон. – Мы в Иггарсдейле. – Он медленно, отчетливо выговаривал слова, словно собеседник был глуховат, но внятную речь мог расслышать. – Ты в своих владениях, господин. Ты у себя дома.

Ута встала, потянулась и легко перебежала двор. Приблизившись к мужчине, она поставила передние лапы на его правое колено и снизу вверх заглянула в лицо.

И впервые в этом лице, лишенном выражения и признаков разума, что-то дрогнуло. Мужчина медленно повернул голову. Казалось, что-то мешает его движению. Однако на кошку он не смотрел. Удивление мальчика перешло в жадную сосредоточенность, напряженный взгляд охватил разом и кошку, и человека.

Губы его господина шевельнулись. Казалось, он хочет и не может выдавить слова. Это продолжалось долгое мгновение. А потом призрак понимания – если это было понимание – растаял. Лицо снова стало пустым, отражая пустоту внутри – руины разума, как те руины, что мальчик назвал своим домом.

Ута убрала лапы с колена мужчины и, заметив пролетавшую бабочку, с редкой для нее игривостью погналась за ней. Мальчик выпустил руку взрослого, бросился за кошкой, но та ловко уклонилась от его протянутых рук и скрылась между камнями.

– Киска… кис!

Он обежал груду камней, высматривая и окликая кошку с таким жаром, словно ничего важней для него на свете не было.

Брикса усмехнулась. Она могла бы подсказать ему, что старания напрасны. Ута гуляет сама по себе. Должно быть, люди в башне показались ей любопытны. А теперь она утолила любопытство, и больше они ее не увидят.

– Кис-кис! – Мальчик ударил кулаком по обвалившемуся гребню стены. – Кисонька! Я… он меня понимал… минуту, но… клянусь клыками Окстора, понимал! – Мальчик запрокинул голову и выкрикнул последние слова небу как боевой клич. – Киса! Он понимал… вернись… Ты должна вернуться!

В его крике была настойчивость Мудрой, взывающей к одной из Сил, но призыв остался без ответа. Брикса поняла мальчика. Видно, для него много значило, что спутник хоть самую малость заинтересовался любопытной кошкой. Быть может, такое случилось впервые с тех пор, как рана или болезнь погрузили мужчину в это сумрачное состояние. И мальчик увидел в Уте надежду.

Брикса шевельнулась. Мальчишка был так поглощен своими страхами и надеждами, что сейчас она, пожалуй, могла бы встать на ноги и уйти, не скрываясь, – он бы все равно не заметил.

А уходить пора было – одно только любопытство, сродни любопытству Уты, удерживало ее на месте. Впрочем, она уже не так опасалась этих двоих – не видела в них непосредственной угрозы.

– Кис-кис, – уже безнадежно звал мальчик.

Мужчина чуть шевельнулся и, когда мальчик обернулся к нему, поднял голову. Мертвое лицо не изменилось, но из уст мощно, как голос певца на осеннем пиру, полилась песня.