Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

В пустошах была жизнь, но в то утро ничто не казалось ей угрозой. Дважды из-под ног срывались прыгунцы, уносились большими прыжками, за что и получили это простонародное название. Брикса высмотрела одетую в броню ящерицу – красноватые чешуйки почти сливались с песком под ней. Самоцветные глаза следили за девушкой. Ящерица, в отличие от прыгунцов, ее не боялась.

Стайки птиц вспархивали с земли, но отлетали недалеко и скоро возвращались к поиску букашек. Птицы были буроватыми, как почти всё в этих краях, где не было ни яркой зелени, ни звездочек цветов в траве. Растения казались такими же пыльными, как земля. Среди них выделялись один или два вида с мясистыми красноватыми листьями. У таких под корнями лежали скорлупки жуков и лапки кузнечиков – объедки, сброшенные шипастыми листьями, когда те приготовлялись изловить новую жертву.

В этой части пустошей земля была неровной, ее покрывали округлые холмы, похожие на прибрежные дюны, – только эти были земляными и не так легко перегонялись ветром. Оттого и тропа, по которой шагала Брикса, шла не прямо, а виляла между холмами. Холмы поднимались все выше и заслоняли ей все вокруг.

Осенившее ее при пробуждении чувство, что мир хорош и добр, понемногу стерлось, когда Брикса углубилась в лабиринт этой земли курганов. По сторонам тропы росла трава, но ее пучки больше напоминали не растения, а грубую шерсть животных, пропускающих путника в глубину стаи, чтобы легче было застигнуть врасплох и начать жестокую игру.

Выдумки… Да, такие домыслы были не в ее натуре. Брикса пару раз даже постучала по склону тупым концом копья, уверяя себя, что это лишь плотная земля да трава, а вовсе не затаившийся в засаде зверь.

В голове у нее один за другим возникали вопросы. Эти страхи – они как будто исходили не от нее. Она давно познакомилась со страхом, но то был страх перед осязаемой опасностью – перед двуногими волками, голодом, холодом, болезнью – перед всем, что грозит беззащитному и неосторожному. Но никогда ее воображение не изобретало новых врагов.

Бриксу тянуло броситься бегом – куда угодно, лишь бы покинуть эту извилистую тропу. Лучше уж в иссохшую Пустыню, чем оставаться здесь! Но она поборола припадок страха и наперекор бьющемуся сердцу нарочно замедлила шаг, заставляя себя сосредоточиться на одном: высматривать оставленные идущими впереди следы.

Только теперь, полностью сосредоточившись, Брикса заметила важный знак: следы сапог виднелись по-прежнему отчетливо, но не было отпечатков лапок Уты. Девушка резко остановилась. Исчезновение этих следов прозвучало в мозгу сигналом тревоги. Она сама не знала, почему ей так важно идти, куда ведет ее кошка, но это было важно – настолько, что она повернула обратно.

Мысль возвращаться тем же путем ей не нравилась. Да и ни к чему это, доказывала она самой себе. Но… рука сама собой потянулась к цветочному бутону, надежно укрытому на груди под рубахой… Но… она так же верно, как если бы приказ повиноваться прозвучал с неба над головой, знала: именно так она должна поступить.

Силуэты курганов представлялись теперь еще более жуткими, невероятными. Бриксе мерещилось, что земляными они остаются, только пока она смотрит на них в упор, отгоняя страх. Стоило ей отвести глаза, как очертания начинали меняться…

Она побежала, одной рукой по-прежнему прижимая к груди цветок, другой сжимая копье. И тут…

Курган вырос прямо перед ней, словно земля вспучилась горбом, перекрыв ей путь. Следы, оставленные ее собственными ногами, побежали дальше – и исчезли на фоне холма. Так не бывает… обман зрения? Из дальних воспоминаний вспорхнули полузабытые рассказы Куниггуды. Брикса подняла копье и, не задумываясь о том, что делает, с силой метнула его вперед.

Наконечник целиком ушел в землю, древко слабо дрожало. Значит, не мерещится! Путь ей перекрыл настоящий земляной холм. Ее завели в западню, а след сапог послужил приманкой. Брикса протянула руку, выдернула копье.

Она запретила себе паниковать. И все же немного дрожала, и рука, сомкнувшаяся на древке копья, стала влажной, так что дерево заскользило в ладони. Остановившись, Брикса повернулась спиной к кургану, которого здесь быть не могло. Надо было решаться. Стоя на месте, она ничего не изменит. Отвага, которую девушка взрастила в себе ради собственного спасения, подсказывала, что теперь, осознав опасность, она должна идти навстречу угрозе – и чем скорее, тем лучше, пока страх не подточил ее решимости.

Брикса снова зашагала по тому же следу. Следы сапог читались без труда. Куда же, в самом деле, подевались эти трое? Давно ли она сбилась с настоящего следа? Теперь уже без толку было искать ответы на эти вопросы. И полагаться ей оставалось только на саму себя.

Но тот или те, кто подстроил эту ловушку, не спешили объявиться. И это тоже выматывало силы. Постоянно ждать атаки, когда ее все нет и нет, – это притупляло бдительность, как, бывает, тупится острый край лезвия.

Обойти курган, и еще один, и еще…