Колдовской сезон

– Никто, – хныкала я. – Меня… н-никто не посылал!

– Молчать! – выпалила Баба Гринблад. Я вздрогнула, когда порыв ветра ударил меня по плечу. Она взглянула на свою соратницу. – Огненный хлыст, Мира!

Мира кивнула. И у меня кончился воздух. Огненный хлыст?

Что это должно было значить? Но уже в следующее мгновение полоса пламени осветила воздух, и я поняла.

Это был момент, когда я сдалась. Я не могла пережить это. Если боги будут благосклонны ко мне, Морриган придет за мной, прежде чем я успею сильно намучиться. Возможно, я встречусь со своими родителями в Авалоне. И с Финли. Это были единственные утешительные мысли, на которые я была способна. Но снова и снова они возвращались к Тираэлю. Я почувствовала глубокую, всепоглощающую боль от того, что оставила его позади.

Первый удар пришелся по спине. Мои колени подогнулись. Они зарылись в твердый песок. Я взвыла.

Второй удар настиг мое бедро. Кожа лопнула. Я наклонилась вперед, попробовала песок на вкус и стала ждать третьего удара. Я задавалась вопросом, сколько их будет, прежде чем я сдамся. Черные точки затуманивали мое зрение. Я чувствовала, как разум уходит, но я заставляла себя оставаться в здравом уме. Что-то во мне не хотело облегчать им задачу. Я хотела доказать, что была такой же сильной, как моя мать. Я хотела показать им, что у них нет такой власти надо мной, как они думали.

Хлыст просвистел в воздухе, мое тело напряглось, а затем…

– Остановись!

Я ахнула, хватая ртом воздух. Песок попал в мои легкие. Я закашлялась. Тем не менее я услышала голос Тираэля: как всегда четкий и прекрасный, как звездная пыль темной ночью.

– Я требую признания моего божественного происхождения и прошу о переговорах, Мира. Богиня Ану оказывает мне это право благодаря дару своих костей в обмен на мою жизнь, которую ты готова охранять.

Ошеломленная, я почувствовала, как кнут ударил по земле, а не по моему телу. Веки отяжелели. Лишь с огромным трудом мне удалось сохранить их открытыми. Я не собиралась сдаваться. Не так быстро. Я хотела показать Верховным, что они не победили. Что я была сильнее, чем они думали. И больше всего на свете я хотела отдать должное своей маме.

Мира прищелкнула языком.

– Прекрасно, Бернетт. На пару слов.

В поле моего зрения появились черные ботинки Тираэля. Все мое тело горело, но больше всего болели не рубцы. Нет. Горели свежие шрамы на моей груди. Казалось, они насмехались надо мной. SEA KA ZTERAK. Я ни одного дня не оставалась верна своей клятве. SEA KA ZTERAK. Я потерпела неудачу и разочаровала богов. SEA KA ZTERAK. Независимо от того, что задумал Тираэль, этого было бы недостаточно. Он больше не мог меня спасти. Ему больше никогда не придется этого делать снова. SEA KA ZTERAK.

И, пока мои глаза закрывались, я думала о том, удовлетворит ли его этот факт. Последним изображением, которое я увидела, был абсурдно красивый профиль Тираэля, который, казалось, сиял в свете богов.

Я решила, что этого достаточно на всю оставшуюся вечность, и ушла.

Тираэль

Глубокие звуки поползли по моим обнаженным предплечьям. Они распространяли в воздухе меланхолию, парили среди мелких пылинок, танцующих при ярком лунном свете. Прошедшие до полуночи часы сделали свое дело. Отправиться на охоту после этой церемонии для меня не было бы проблемой, но Хелена… Она не давала моей голове ни одной спокойной секунды. Не после того, как я спас ей жизнь на этой проклятой церемонии. По совершенно корыстным причинам.

Прошло несколько часов с тех пор, как Мира распорядилась о защите Хелены и отпустила ее. Ко всеобщему удивлению. Все думали, что ее убьют, и все… ну, в общем, хотели бы видеть ее мертвой. Это было чудо, что я смог переубедить Миру, чего и сам не ожидал.

Пока я сражался с темными на стороне Эмилля после церемонии, я думал о ее полных темно-красных губах, которые были слегка приоткрыты после того, как Хелена погрузилась в глубокий сон под действием журавлиного порошка. Я думал о ее шраме от ожога, который притягивал мой взгляд, словно магнит. Какой нежной была покрытая шрамами кожа, когда мой палец коснулся ее.

Я был уставшим и истощенным, мои кости болели. Проклятие поглощало меня все больше. Я должен был подумать о том, как остановить это. Я должен был искать Безграничную силу, должен был найти Лахлана, должен был сделать все, чтобы остановить мою смерть. И все же я мог думать только о Хелене, спящей в кровати в комнате замка и восстанавливающейся после церемонии.

Мои пальцы скользили по клавишам цвета слоновой кости, играя в основном минорные аккорды, в то время как я наслаждался превращением своих мыслей в мелодию. Это занятие освобождало разум. Долгожданное изменение темпа, позволяющее не думать о том, что произошло всего несколько часов назад. Не думать о том, что Хелена вызвала гнев Верховных – и всех остальных тоже – и что из всех людей именно я оказался тем, кто не смог вынести ее боли.