Колдовской сезон

Я сыграл аккорд «до минор» и подчеркнул его сменой жестких тонов. Мрачный звук был на вкус как лекарство. Я играл с закрытыми глазами. Обычно мне нравился вид живописно украшенного рояля, я чувствовал себя комфортно в мерцающем свете свечей трехстворчатого камина рядом с бархатными занавесками, а также в тусклом, потрескивающем свете камина, пламя которого посылало свое тепло на мою переохлажденную кожу. Но сегодня все было по-другому. Сегодня я увидел залитую слезами пустоту в глазах Хелены, стоило мне только приоткрыть веки.

Я смотрел на ее покрытое шрамами лицо, которое выражало столько боли, и винил себя в том, что она сломалась. Это сделала не Мира, которая высекла ее. Не Баба Гринблад, игравшая с ее разумом. Только я.

Мой аккорд перешел в уродливый тон, от которого волосы на шее встали дыбом. Пальцы застыли на клавишах, когда я поднял голову и посмотрел в сторону двери.

– Привет, Кораэль.

Моя сестра улыбнулась.

– Ты услышал меня.

– Конечно, я тебя услышал.

– Я просто подумала, потому что… – Она покачала головой. – Не так уж и важно. – Кора жестом указала в сторону комнаты. На ней была черная ночная рубашка с кружевным воротником, прикрывавшим шею. Бахрома ее темных волос щекотала подбородок. – Можно?

– Давай.

Она закрыла за собой дверь. Кора почти бесшумно скользила по комнате, ее босые ноги были белыми, как луна, которая светила сквозь высокие окна между занавесками. Кораэль протянула руку и провела указательным и средним пальцами по золотому краю крыла инструмента.

– Что ты сделал, Тираэль?

– Ничего.

– Ты всегда был отличным лжецом. – Кораэль выглянула в окно. Тусклый свет мерцающих свечей озарял ее профиль красноватым светом. На мгновение септум Коры вспыхнул. – Мне просто интересно, стоит ли мне ожидать, что я потеряю тебя.

– Что?

– Если это так, я хочу подготовиться к тому, чтобы потерять свою родственную душу. – Только теперь она взглянула на меня. Ее нейтральная маска сползла. – Потому что это ты, Тираэль. Всегда был. Я та, кто я есть, потому что ты был рядом, обнимал меня, любил меня. Я всегда считала, что любить – это болезнь, но если это так, то благодаря тебе я узнала, что любовь – это чрезвычайно приятная болезнь сердца. – Она сделала паузу и глубоко вдохнула. – Итак, я хочу знать: стоила ли она того?

Казалось, время между нами остановилось. Я слышал свое собственное сердце. Оно ускорило удары и билось о грудную клетку. Я все еще был в своей черной рубашке и темных льняных брюках. Одежда пропахла дерьмом геральчиро и кровью темных, которых я безжалостно и зверски зарезал на охоте.

Ногти Кораэль скребли по древесине пианино, когда она сжала руку в кулак.

– Каждый азлат строит догадки о том, что могло произойти. Слухи распространяются как лесной пожар, Тираэль. Некоторые даже считают, что ты предложил принести Хелену в жертву богам в новолуние. – Она пристально посмотрела на меня. – Что ты дал Мире за то, что она отпустила Хелену?

Деревянные ножки заскрипели по паркету, когда я отодвинул стул и встал. Я провел рукой по волосам. Дергал короткие пряди, пока кожа головы не начала гореть, отвлекая меня от этого нескончаемого скверного ощущения в области живота. Половицы скрипели под моими шагами. Я уставился на огонь. Языки пламени лизали тяжелые поленья.

– Я позволил ей проникнуть в нервные пути моей миндалины.

Тишина. Затем:

– В какие именно нервные пути, Тираэль?

– В те, которые регулируют мои чувства.

– Почему?

– Это был единственный выход.

– Bljersk, Тираэль! – Моя сестра отпрянула и ударила рукой по клавишам пианино. Ужасные звуки наполнили зал. – Единственный выход для чего?

– Только так она согласилась пощадить Хелену.

– Кажется, я не понимаю.

– Нет, понимаешь. – Уголок моего рта дернулся, когда я повернулся к сестре и посмотрел на нее. – Ты наделена интеллектом, который я взрастил в тебе, и ты наделена уникальной способностью понимать меня, Кора. Ты прекрасно знаешь, что произошло.

Она колебалась.

– Ты что-то чувствуешь к Хелене. – Я ничего не ответил. – Ты что-то чувствуешь к ней, и это то, что ты позволил Мире увидеть. Позор, которого ты не смог бы вынести даже ради того, чтобы предотвратить свою собственную смерть, если бы… – Ее лоб избороздили глубокие морщины, и внезапно моя сестра ахнула. Она посмотрела на меня, широко распахнув глаза. – Ты использовал страсть Миры к страданиям в своих целях! – Кораэль оттолкнулась от пианино. Через несколько секунд она оказалась рядом со мной. Сестра обняла меня за плечи и повернула к себе. – Тираэль Бернетт, – прошипела она сквозь стиснутые зубы, – скажи мне, что ты этого не делал!

– Что я, по-твоему, не должен был делать?

Она зарычала. Еще кое-что, что она скопировала из моего поведения.

– Ты отсрочил жестокую судьбу Хелены, потому что ты эгоистичный идиот, который не смог бы смириться с тем, что позволил ей уйти так быстро?

Я стиснул зубы.

– Нет. Правда хуже. И я не думаю, что ты хочешь ее знать.

Кораэль убрала руку с моего плеча и сжала ее в кулак. Огонь отражался в глазах девушки.