Колдовской сезон

– Я не одна из них, – настаивала я, прижимая к груди взятые в библиотеке книги и следуя за Изобель вниз по широкой деревянной лестнице.

Было очевидно, что она мне не поверила. Девушка взмахнула рукой в воздухе.

– Как скажешь.

От меня не ускользнуло, как несколько мужских взглядов задержались на ней. Юбка Изобель была длиной до колен, блузка завязана узлом над пупком, в котором сверкал синий пирсинг. Ее лицо было эльфийским и безупречным. Рядом с ней я чувствовала себя заблудшим енотом в монашеском одеянии.

Мы дошли до столовой. Прежде всего мой взгляд упал на девушку, которая в одиночестве сидела за столом и ковыряла ложкой суп. Кончики ее черных волос были усеяны разноцветными шариками, которые при каждом движении играли буйной палитрой красок. Я заметила, как она поджала колени и повернула ступни внутрь, так что неуклюжие форменные туфли соприкоснулись. В высоких гольфах ее худые ноги казались похожими на зубочистки.

Меня удивило, что я не замечала семейного сходства раньше: после того как эта девушка помогла мне в бассейне, когда я приехала в город, а также во время крещения. Вчера в поместье Бернеттов для меня было ударом снова увидеть ее. Я попыталась выразить ей свою немую благодарность, но она избегала моего взгляда.

– Кора любит есть в одиночестве, – отметила Изобель.

– Почему?

Изобель пожала плечами.

– Не спрашивай меня. Она ни с кем не тусуется, кроме Максвелла Эверстоуна.

– Может быть, ей этого достаточно.

Мы направлялись в буфет. Изобель скептически приподняла бровь, потянувшись за графином с молоком.

– Коре восемнадцать. Максу девять. А с ним особо не поболтать. Он немой. – Изобель наполнила свой стакан молоком и вздохнула. – Большую часть времени мальчик проводит в облике орла.

– Думаю, у него есть на то свои причины, – выдохнула я, доставая свой термос из джутовой сумки и наполняя его кофе. При этом я сама удивилась своему спокойному голосу. Мы говорили о мальчике, который превращался в орла, как будто это действительно было нормально. – Должно быть, ей интересно тусоваться с орлом.

– М-м-м. Без понятия. Мальчик… Что это такое?

– Что?

Указательным пальцем Изобель ткнула в мою шею. Пульс резко участился. В течение прошлой бессонной ночи я выполняла безнадежную миссию – найти в уборной Натаниэля что-нибудь, чем можно было бы прикрыть отметину на шее. Когда после собрания я наконец смогла взглянуть на нее в зеркале своего туалетного столика, у меня чуть не остановилось сердце.

Прямо за левым ухом, на позвонках атласа, моя кожа была изуродована заостренным крестом. Он оказался меньше, чем я предполагала, но зато был черным как смоль и ярко выделялся на коже. Я прочесала все уголки коттеджа, пока в самой дальней щели туалетного столика не обнаружила выцветший тюбик тонального крема. Он, должно быть, принадлежал моей матери. А, следовательно, ему было уже несколько десятилетий. Метка темного народа, которую я скрывала под ним, зудела целое утро.

– Какой-то грязный макияж.

Я усердно пригладила волосы и села за первый свободный столик, до которого мы добрались. От меня не ускользнуло, что Изобель продолжала наблюдать за мной. Но она промолчала и откусила от своего долгожданного яблока. Незаметно я взглядом окинула зал.

– Его здесь нет.

– Что?

– Тираэля.

Она посмотрела на свое яблоко, прежде чем снова надкусила его.

– Он никогда не ходит в столовую.

– Никогда?

– Никогда.

– А когда же он ест?

– Когда он спит, Хелена? Когда он тренируется? Когда он учится? Вопросы за вопросами. – Она откинула назад длинные волосы и поиграла с голубым драгоценным камнем в ухе. – Никто не знает, чем он занимается, и тебе лучше не пытаться.

Нахмурившись, я сделала глоток кофе.

– На семинаре по истории его тоже не было.

Изобель окинула меня критическим взглядом. Затем вздохнула.

– Хорошо, Хелена. – Она наклонилась и посмотрела мне в глаза. – Сейчас я открою тебе элементарное основное правило. И я хочу, чтобы ты запечатлела это в своих мозгах и никогда больше не забывала, если тебе дорога жизнь.

– Как драматично. – Я взболтала кофе в своей кружке и подняла бровь, забавляясь происходящим. – Что ж, рассказывай.

– Тираэль играет не по правилам. Это правила игры выстраиваются в соответствии с Тираэлем.

– Ага.

– Я серьезно. – Изобель положила ладонь на стол и опустила взгляд. – Если он не придет на семинар, он не придет на семинар. Если он исчезает на несколько дней, значит, он исчезает на несколько дней. И если кто-нибудь попытается сказать ему, что Тираэль должен делать… – Она взяла огрызок от яблока, бросила его на пол и растоптала. Яркий сок окропил пол, прежде чем Изобель заставила жидкость исчезнуть одним легким движением руки. – Поняла?

– Ты преувеличиваешь.

Изобель пожала плечами и откинулась на спинку стула.

– Проверь сама, если хочешь. Я тебя предупредила.

– Предупредила о чем? – спросила Силеас, которая в этот момент подошла к столу. Она поставила полностью наполненную тарелку на деревянную поверхность и отошла в сторону, чтобы освободить место для Камрин. Ее сестра-близнец, как всегда, являлась безмолвной тенью Силеас.

– О Тираэле, – ответила ей Изобель.