Колдун

Ошек очень боялся, что скоро и он окажется один по ту сторону и никто не затеплит для него очага. А кровь шла горлом все чаще. Он долго кашлял по утрам и утирал окровавленную ладонь снегом.

— Тебе хуже. — Весса вышла из-за дерева, за которым пряталась. — Тебе надо в тепло.

— Поздно уж. Следишь за мной?

— Видела, как в кусты бросился, думала может с животом худо.

— Лжешь!

— Лгу. — Согласилась девушка. — Ты у Волчатника еще худо себя чувствовал.

— Слишком зоркий глаз, бывает, выбивают, а любопытный нос защемляют дверью.

— Только если к ним не прилагается руки, протягивающей помощь. Я заварю травы, не вылечу, но дышать станет легче.

— Знахарка что ли?

Весса улыбнулась и пошла к становищу, где стояли уже оседланные кони.

— Чего тебе надо? — вдогонку спросил наемник.

— Ничего, просто мимо не люблю проходить.

Ошек не очень понял ответ, он боялся бескорыстной помощи, как любой, кто привык искать во всем умысел.

А эта девка и без того была странной. Не ее ли рук дело — вчерашний странный сон, сморивший весь обоз?

Может она их опоила?

Весса, не подозревая о мыслях спутника, взлетела в седло, оправила сумки, разобрала повод.

— По коням! — крикнул Малой для замешкавшихся.

— По коням. — Себе в усы повторил Ошек.

К вечеру они спустились с хребта. Дорога стала положе. В нее влился наезженный Грионский тракт, да и снега здесь столько никогда не наметало, как в горах.

Пограничную заставу пересекли легко, досматривающие посчитали сани, поглядели в бумаги, взяли пошлину и отпустили в добрый путь.

Две беженки на санях не привлекли особого внимания, а лишние заводные лошади… Мало ли в лесу случится, падет, волки схарчат…

Чем глубже уходил обоз в Луар, тем становилось теплее. Снег здесь глядел уже по-весеннему, сырой и жесткий от наста, ложившегося за ночь. В твердой корочке виднелись талые бреши первых капелей, которыми плакали золотые сосны, стряхивая с веток зимнюю шубу.

Сани по дороге катились сами собой, бодро рысили кони, повеселели обозники. Стоило пересечь границу, как свалилась с глаз тяжелая пелена страха, который в Велмании почти и не замечали. Да только спала, и стало легче дышать. В корчмах говорили на ином языке, по-другому произносили звуки, Вессу веселило, что все жители этой страны будто немного шепелявили и чуть гнусавили. Но стоило ей попытаться примерить на себя их речь, как губы занемели и запутались от незнакомых слов.

Емела же говорила бойко, легко мешая велманский с луарским, толмачом объясняясь то за Малого, то за Бажая. Купцы даже шутливо предложили вдове работу. Но та отказалась. Обозники ехали в сторону столицы, их несказанно удивило, когда две осиротевшие бабы, слезли в маленькой деревушке на восемь домов.

— Вот тут моя тетка живет. — Врала Емела, указывая пальцем на занесенный снегом поворот. — Благодарствую за подмогу.

Весса лихо поклонилась мужчинам. Утром она приготовила Ошеку мех со взваром наказав пить три раза в день.

Бабы встали на лыжи и заскользили по снегу, увязая на полпяди.

Обоз пошел дальше, им предстояло еще семь дней пути по Луарским землям, и надо было торопиться, больно сильно пахло в воздухе весной, пришедшей сюда раньше обусловленного срока.

Село было небольшим, но весьма оживленным. Близь реки их встретила кузница, в которой звонко стучал молот, над крышей курился дымок. Молодуха кузнеца препиралась в воротах с отроком в драной шапке, наказывая ему купить что-то в селе. Отрок отчаянно спорил, притопывая ногой в кожаном боте.

Емела подъехала первая и что-то спросила у кузнечихи, та весело ей ответила и ловко отвесила зазевавшемуся отроку пинок, задавая путь. Весса крутила головой, ища различия, но находила не слишком много. Не живи она в Вирице, может больше бы удивлялась, но Велмания по западную сторону Урмалы мало отличалась от восточного Лаура.

— Луар — значит страна рек. — Ответила на незаданный вопрос Емела. Ей, похоже, уже совсем не нужны были слова, чтобы понимать Вессу. — Дина говорит у тебя печальные глаза и зовет переночевать у них, нам еще день ходу.

— Ты знаешь ее? — удивилась девушка.

— Знаю. Ты приехала ко мне домой, Весса. И Емелой меня больше не зови.

— Хорошо, Летта не буду.

— Пойдем в дом, мне хочется провести эту ночь в тепле.

У кузнеца было большое подворье, сама кузница стояла поодаль от остального хозяйства. Своих сыновей Дина еще не родила, но воспитывала двух мужнинных от первой жены. Одного из них как раз послали в село, за редким белым медом. В избе Летта развязала платок, высвободив длинную белую косу, и блаженно запустила пальцы в волосы.

— Вот счастье-то…

Дина что-то залепетала звонко и радостно, живо показывая Вессе руками.

Девушка разгадала, что ее рады видеть.

Из-за печи заскрипел старческий голос, то ли жалуясь, то ли бранясь. Мальчишка лет пяти, усердно тер в ступке яичную скорлупу. Увидев гостей, он первым делом показал им язык.

Дина мимоходом цапнула его за ухо, тот фыркнул, будто котенок, и продолжил, пыхтя, орудовать пестиком.