Колдун

— Что вокруг множество магических вмешательств, большей частью несанкционированных. Кто-то заколдовывал сарай, кто-то окна от воров, кто-то эту защиту ломал. Рядом варили любовное зелье, а недалеко принесли в жертву кошку, собрав силу после жертвоприношения в накопитель. Слишком много всего, так и Мадера решил. И мы отправились дальше в Храм. Пока архимаг беседовал с матушкой, я осмотрела лошадей.

— И?

— Напуганная лошадь, какое-то время переживает последствия испуга. Но эти лошадки были спокойные и тут же лениво взялись жевать сено. После я попросила милсдаря Мадеру проверить их, но он не нашел ничего странного, а на мои подозрения лишь махнул рукой, сочтя дворцовых коняг редкостно здоровыми и рассудительными.

— Что дальше?

— Больше таких случаев не было. День за днем, я ходила за ним по пятам, осматривала комнаты, куда заходил архимаг, но больше не было ни испуганных лошадей, ни каких других странностей.

— И ты начала терять бдительность…

— Нет, не начала. — Жарка вздохнула и решительно отодвинула кубок. — Накануне смерти архимага, я как всегда внимательно осмотрела его спальню, обшарила все углы. Осмотрела Регину Мадера, хотя та противилась. Все было в порядке: ни одной посторонней вещи, ни следа чужих ног, все на своих местах, как было утром.

— А слуги разве не заходили?

— Мадера запретил слугам входить в его опочивальню, там прибиралась Регина, или он сам. — Жарка чуть улыбнулась. — Чаще он. Ночью было тихо, я не отходила от дверей ни на секунду.

— А… — Горан смутился, но девушка его поняла.

— Нужду я справила накануне, к сожалению от этого боевое состояние не освобождает. К утру я услышала вскрик, распахнула дверь и обнаружила Регину Мадера с кинжалом в руке. Кинжал уже пронзил ему сердце, архимаг был мертв.

— Я не в силах отменить приказ государя, Раджаэль. Могу лишь снабдить вас теплым одеялом и одеждой.

— И на том спасибо. — Фыркнула девушка вставая, она чуть покачнулась, хоть и казалось трезвой, вино ударило в ноги. — Если вас не затруднит допросите меня и завтра, вы правы — в камере бесовски скучно.

— Может быть, может быть… Еще кое-что… У Регины не было с собой кинжала?

— Нет.

Орник Мадера всегда говорил, что самая главная магия — это вера. В отличие от своих собратьев по цеху, архимаг любил заходить в храм, побеседовать со жрецами и прихожанами. Он приятельствовал с матерью настоятельницей Денерой. Не раз и не два спорил он с этой женщиной о религии, а она всегда ему мудро улыбалась, но не перечила, отчего архимагу хотелось доказывать свою правоту всеми мыслимыми способами. Многие подозревали их в связи, не подобающей для женатого мужчины и монахини. Над этим они вместе смеялись. Матушку Денеру беспокоило, что архимаг заметно похудел и постарел:

— Не бережете вы себя, милсдарь Орник. — Ругала она его, отпаивая Мадеру бодрящим чаем. Орник кивал, все меньше времени уходило на сон, он часто засиживался допоздна с Редрином Филином.

Матушка Денера сейчас смотрела на государя с тем же понимающим выражением лица и будто видела его насквозь.

— Мой государь, — склонила она голову. Монахиня не пролила ни слезинки, и Редрин был ей за это благодарен. — Вы велели явиться на рассвете.

— Матушка Денера, всем известно, что вы лучшая травница в Вирице.

— Это не так, мой государь.

— Так. Я прошу вас…

Денера выслушала просьбу Филина, кивнула и согласилась. Она вернулась в храм, но не принялась сразу собирать вещи, чтобы перебраться во дворец, а зашла в молельню. Склонилась перед фреской Бога Отца и тихонечко зашептала.

Орник Мадера всегда говорил, что лучшая магия — вера. "Поэтому ты великая волшебница, Денера", — заканчивал он. Но ни магия, ни вера не могли вернуть его в мир живых.

За два дня Регина Мадера превратилась в старуху. И раньше сухое угловатое лицо, обветрило время, седеющие волосы, обычно уложенные в сложную прическу, женщина заплела в обычную косу. Ни украшений, ни колец, ни косметики. Красные глаза зияли пустотой. Узнать, что больше повлияло на Регину — смерть мужа или ее обстоятельства, Горану было не дано. Он ласково погладил Регину по плечу, но та нервно дернулась, как от удара.

— Как вы? — спросил ее чародей.

— Говорят, теперь ты займешь его место. — Едко заметила она вместо ответа.

Жалость мигом испарилась. Регина была той же, исчез только внешний лоск, внутренняя ядовитость осталась.

— Говорят, вы для меня его освободили. — Зло выплюнул он.

— Не с твоей ли помощью? Он доверял тебе! И только ты мог подобраться так близко к нам.

— Регина, — вздохнул Горан. — Я расследую смерть вашего мужа, я его ученик, его последователь и друг, не надо оскорблять меня такими заявлениями. Я не виню вас, но мне нужно задать некоторые вопросы.

Регина вскинула голову, выпрямила спину, огладила на коленях черное платье:

— Задавай свои вопросы, змей. Я не боюсь твоих ядовитых зубов.

Горан опять вздохнул. Раджаэль говорила с ним намного охотней, да и смотреть на красивую полуэльфку было куда приятней.

— Как вы себя чувствовали накануне? Голова не болела, живот не крутило?

— Нет. А ты меня опоил?