Колдунья

ДЖЕН. Он убил вашего мужа, и вы собираетесь женить его на вашей дочери?

ФЭЙ. Он должен заплатить за свое преступление и, если на то пошло, не так сильно мы и любили моего мужа, правда, Холли?

ХОЛЛИ. Не так сильно, да.

ДЖЕН. Но Гэвин не может жениться на ней, он уже женат.

ФЭЙ. Да, похоже, после войны все словно с ума посходили с этими свадьбами. Едва прекратилась стрельба, вы, парни, на всех парах рванули домой, чтобы приковать себя на всю жизнь к первому женскому телу, на которое случилось упасть. Только без обид, сладенькая. Если Гэвин женат, то ему придется развестись, потому что моя дочь носит его ребенка.

ГЭВИН. Это невозможно.

ХОЛЛИ. Ты обещал жениться на мне.

ГЭВИН. Я ничего тебе не обещал.

ХОЛЛИ. Не очень галантно с твоей стороны, Гэвин, врать в таком деле.

ГЭВИН. Я не видел тебя почти год.

ФЭЙ. Холли говорит, что пару месяцев тому назад ты навестил нас, и теперь она носит твоего ребенка[2]. Я надеюсь, что твоя жена поведет себя благородно.

ХОЛЛИ. Может, она поймет, если мы все ей объясним.

ДЖЕН. Это вряд ли. Жена Гэвина так легко раздражается.

ФЭЙ. С этим пусть разбирается Гэвин. Я уверена, что все уладится. Как хорошо вернуться домой. Надеюсь, я смогу спать в моей прежней кровати.

ДЖЕН. Ты пригласил этих людей остаться здесь?

ДЖОН. Никуда я их не приглашал.

ДЖЕН. Джонни, я не хочу, чтобы эти люди оставались в моем доме. Только без обид.

ФЭЙ. Я и не собираюсь обижаться, потому что это не твой дом. Это мой дом.

ДЖЕН. Это не твой дом. Мой.

ФЭЙ. Это мой дом.

ДЖОН. Это мой дом.

ДЖЕН. Не кричи на меня.

ДЖОН. Я не кричу на тебя. Я кричу на нее.

ДЖЕН. Тогда прекрати. Мне это не нравится.

ДЖОН. Этот чертов дом мой, и здесь я могу кричать, на кого пожелаю.

БЕЛ (спускаясь по лестнице). Почему все кричат? Я пытаюсь насладиться часом-другим в компании Иисуса, а вы орете, как пьяные матросы. Почему столько людей? Кто эти женщины? Я их знаю? Вы что-нибудь продаете? Немедленно прекратите орать, а не то вы разбудите тройняшек.

ФЭЙ. Как я понимаю, ты – жена Гэвина.

БЕЛ. Кто?

ГЭВИН. Ты.

ФЭЙ. И ты родила тройню? Гэвин, вижу, ты времени даром не теряешь.

ГЭВИН. Бел, возвращайся в свою комнату.

БЕЛ. Не хочу я возвращаться в свою комнату. Терпеть не могу сидеть там в одиночестве. Я слышу, как безумная Маргарет говорит сама с собой на чердаке, призраки в чулане предаются плотских утехам, а теперь еще вы своими криками разбудили тройняшек. Я слышу, как они пищат и хрюкают под кроватью. Мне нужно выпить.

ГЭВИН. Обойдешься.

ФЭЙ. Ты держишь тройняшек под кроватью?

БЕЛ. Они постоянно вылезают из хлебного ларя.

ФЭЙ. Понимаю.

БЕЛ. Да кто вы, черт побери?

ФЭЙ. Я – Фэй Роби, а это моя дочь, Холли, которая носит ребенка твоего мужа.

БЕЛ. Ребенка? Не вижу я никакого ребенка.

ГЭВИН. Никакого ребенка нет.

ХОЛЛИ. Не нравится мне все это.

ФЭЙ. Не волнуйся, милая. Гэвин женится на тебе. В душе он хороший мальчик.

БЕЛ. Гэвин, ты собираешься на ней жениться?

ГЭВИН. Не могу я жениться на ней. Я женат на тебе.

БЕЛ. Это означает, что ты женился бы на ней, если бы мог?

ГЭВИН. Нет. Не хочу я ни на ком жениться.

БЕЛ. Даже на мне?

ГЭВИН. На тебе я уже женат.

БЕЛ. Тогда почему она носит твоего ребенка? И почему не вижу этого ребенка, если она носит его? Это какой-то невидимый ребенок?

ДЖЕН. Он внутри нее, Бел.

БЕЛ. Внутри? Где?

ФЭЙ. Возможно, там, где были твои тройняшки до того, как ты положила их в хлебный ларь.

БЕЛ. Мои тройняшки никогда не были в этой женщине.

ГЭВИН. Они – поросята.

ФЭЙ. Что?

ГЭВИН. Это поросята – не дети. Под кроватью.

ФЭЙ. Почему твоя жена держит поросят под кроватью?

ХОЛЛИ. Меня сейчас вырвет.

ФЭЙ. Иди сюда, детка. Сядь на диван.

БЕЛ. Почему мы разрешаем этой девице блевать на диван?

ГЭВИН. Не собирается она блевать на диван.

ХОЛЛИ. Я думаю, что собираюсь.

ФЭЙ. Нет, не собираешься.

БЕЛ. Так собирается она или не собирается?

ГЭВИН. Просто успокойся, Бел.

БЕЛ. Не нужно мне успокаиваться. Я хочу знать, что здесь происходит.

ДЖЕН. Все довольно запутано.

БЕЛ. Запутанное меня не тревожит. Что меня тревожит, так эта блюющая на диван беременная женщина, которая собирается выйти за моего мужа, тогда как люди относятся ко мне, как к какой-то чокнутой только потому, что я держу свиней в хлебном ларе.

ГЭВИН. Ладно. Слушай, и я постараюсь все тебе объяснить.

ФЭЙ. Это хорошо. Слушай внимательно, Холли. Гэвин собирается все нам объяснить.

ХОЛЛИ. Есть здесь ведро или что-то такое?

ГЭВИН. В конце войны кто-то постоянно крал наших лошадей. Украли и моего любимого жеребца. Я жутко разозлился, и когда майора вызвали к полковнику Грейпуину, отправился на поиски конокрада и проследил его путь до Мэриленда.

ФЭЙ. Мой муж – тот самый якобы конокрад, о котором говорит Гэвин. Лично я думаю, что лошадей естественным образом тянуло к нему. Они шли за ним, как щенки. И что он мог с этим поделать? Оставлять их без присмотра в зоне боевых действий? Думаю, нет. Мой муж находил для них хороших хозяев и брал немного денег, чтобы покрыть свои расходы. Действовал он исключительно из добрых побуждений.

ГЭВИН. И меня подстрелил из добрых побуждений?

ФЭЙ. Никто не знает, кто тебя подстрелил.