Колье Барбары

— Что вы имеете в виду? По-вашему, я плохо выгляжу? — нахмурилась Ганна, — где же ваша хваленная арийская щепетильность? Вынуждена напомнить вам, что настоящий офицер никогда не позволит себе унизить девушку, пускай даже простолюдинку, неосторожным или необдуманным словом. И куда подевались, господин полковник, все ваши изысканные манеры, которыми вы вчера так блистали весь вечер, сводя все женское общество с ума? Вам не мешало бы, даже просто из приличия, вспомнить, что сейчас находитесь в обществе хорошо воспитанной молодой девушки. Я даже не говорю о том, как настоящему рыцарю подобает вести себя после того, как он удостоился чести разделить с ней одно ложе и в полной мере вкусить запретного сладкого плода! А между тем, вам, господин полковник, посчастливилось провести эту незабываемую ночь не с простой и доступной для всех крестьянской девкой, а с представительницей древнейшего княжеского рода! — закончила Ганна свою гневную тираду и отвернулась к окну. — Или, может быть, — задумчиво спросила она совсем тихим голосом, стараясь не переиграть, — я заслужила вашу грубость тем, что полностью доверилась, как вчера мне показалось, настоящему и достойному мужчине, способному поддержать и утешить слабую девушку? — Ганна повернулась и посмотрела на полковника. В уголках её прекрасных глаз уже стояли слезы. Она хотела вытереть их, но от неловкого движения полотенце упало на пол, полностью обнажая хрупкую стройную фигуру. Дрожа всем телом, как от лютого мороза, девушка обхватила плечи руками, как будто пытаясь согреться и, закрыв глаза, заплакала.

— Ещё раз извините, Ганна, — окончательно растерялся полковник, бросаясь перед ней на колени. — Простите меня, неотёсанного болвана, недостойного даже вашего мимолётного взгляда! Поверьте, эта ночь была поистине волшебной для меня. Я поражён вашей красотой, нежностью и умением любить, прямо в самое сердце! — Гюнтер, проворно вскочив на ноги, стянул с кресла мягкий шерстяной шотландский плед и накинул его на мелко вздрагивающие плечи девушки. — Но сейчас я нижайше прошу вас простить меня за бестактность и великодушно позволить мне откланяться, — полковник, наконец, справился с последней пуговицей на кителе и будучи уже совершенно не в состоянии скрывать, что торопится, принял стойку «смирно», кивнул даме в знак почтения головой и, щёлкнув каблуками, стремительно удалился.

Беларусь, Несвиж, август, наши дни

Машину я решила бросить, не доезжая примерно километр до обозначенного похитителями места. Заметив узкую и довольно глубокую колею, уходящую с дороги в лес, я, недолго думая, крутанула руль. Попрыгав по кочкам метров сто и нигде, по счастью, не застряв, я загнала машину в густой орешник и выскочила наружу. Заперла автомобиль, сунула ключи с брелоком сигнализации под заднее колесо и, тщательно отряхнувшись, вышла на дорогу.

Местность мне была хорошо знакома. Совсем недавно мы ехали тем же путём с Рудовичем, намереваясь спуститься в подземелье Несвижского замка. Вскоре впереди показалось заброшенное кладбище. Я без труда нашла уже знакомую мне еле заметную тропинку и, перекрестившись, быстро пошла вперёд. Миновав глубокий овраг, я сразу увидела знакомый полуразрушенный кирпичный склеп. Приблизившись, я отметила, что двери на этот раз не только не опечатаны прокуратурой, но и не заперты, а, напротив, распахнуты настежь. Не останавливаясь, я зашла внутрь. Едва переступив порог, я сразу почувствовала, как между лопаток мне утёрлось что-то твёрдое, и тихий хриплый голос жарко зашептал мне прямо в левое ухо:

— Стой спокойно и не оборачивайся. Поняла? — я кивнула головой и замерла на месте. Меня быстро и вполне профессионально обыскали. Причём тот, кто проводил шмон, значительно дольше, чем следовало бы, задержал свои руки у меня между ног и на груди.

— Да пустая я, ребята, — не выдержала я.

— А тебя вообще никто не спрашивает, — сразу цыкнули на меня. — Всё чисто, — наконец, доложил всё тот же голос и тут же сзади вспыхнул электрический фонарик, освещая небольшое пространство под ногами. Меня слегка толкнули в спину и я, спотыкаясь пошла вперёд. Медленно обойдя каменный саркофаг, я сразу наткнулась на груду битого кирпича от полуразрушенной несколькими поколениями искателей сокровищ стены и притормозила. За что тут же получила вполне ощутимый удар по затылку. Не оборачиваясь, протиснулась внутрь и, осторожно ступая по пыльным ступеням, стала спускаться вниз по лестнице. Шли мы довольно долго. Я давно перестала ориентироваться в пространстве и времени, но покорно шла вперёд, постоянно подталкиваемая в спину неизвестными провожатыми. Они, судя по всему, достаточно хорошо знали подземелье. Наконец, я увидела впереди светлое пятно и поняла, что мы добрались, наконец, до цели.