Коленька

Петли заскрипели, дверь легко подалась внутрь. Там дальше шел узенький коридорчик с покрашенными в зеленый стенами и заворачивал направо. Никого там не было. Видимо, сам вход в жилое был дальше. У входа лежала серая тряпка из мешковины в качестве придверного коврика, и я, немного на ней потоптавшись, чтобы не оставлять следы, на цыпочках пошел по коридорчику, прислушиваясь. Где-то бубнили голоса.

Я заглянул за угол. Там была тоже дверь. Оббитая коричневым дерматином, с железной цифрой 9. Как тут мог оказаться девятый номер квартиры, первый вроде же в подъезде, а там шесть этажей. За моей спиной скрипнуло, дверь захлопнулась. Я подпрыгнул от неожиданности и страха быть застуканным за таким неприличным занятием, как проникновение в чужое жилье, и так же, на кончиках пальцев, поскакал обратно.

Дверь не открывалась. Я дергал ручку, давил плечом, но все это было бесполезно. В конце коридорчика открылась дверь квартиры номер 9.

— Ой, будет с кем сыночке поиграть, да? Кто там у нас? Кто? — заскрипел противный сюсюкающий голос. Из-за угла появилась полная женщина в затертом махровом халате. Вся какая-то неряшливая - волосы, щеки, глазки, утопающие в щеках, все это лоснилось от жира, заплывало салом, было засыпано перхотью.

— Мальчик. — она повернулась и крикнула куда-то вглубь своей квартиры, — Вадик! Здесь мальчик, он пришел с тобой поиграть!

С удвоенной силой я задолбился в дверь, пытаясь выйти на улицу, и стал извиняться:

— Простите, я нечаянно зашел, у вас открыто было!

— Было, было... — закивала толстуха, гаденько улыбаясь.

— Я пойду, но тут закрыто. Можете открыть? Я ничего такого не хотел.

— Хотел, хотел... — снова повторила женщина. — Вааадик! Иди, это мальчик!

И, сунув руки в карманы халата, удалилась. Я уже обливался потом, пытаясь выдавить себе выход на свободу. Я не хотел играть с Вадиком.

В коридорчик вывалился парнишка лет 20. В женском платье. Просто кошмарном платье. Красные пайетки сверкали и переливались, глубокое декольте открывало волосатую грудь, а разрез на длинной юбке - тощую мосластую ногу. Давно немытые сальные волосы висели сосульками. Высоко вскинул руки, встал в позу дивы на сцене и громко засмеялся высоким женским смехом.

“ Он невменяем.” — пронеслось в голове.

— Поиграем? — парень пытался копировать голос маленькой девочки. — У меня есть новая кукла. Неваляшка. Давай, пойдем!

Он схватил меня за руку, потянув за собой. Я, еле перебирая ногами, тащился следом, думая, что с сумасшедшими лучше не спорить. Войдя в квартиру, меня чуть не вывернуло. Я много чего повидал у нас в Кызылорде, но такой бомжатни - ни разу. Было такое впечатление, что этот дом не убирали ни разу, со времен заезда.

В кухне, что просматривалась из коридора, царил хаос - грязная посуда стояла даже на подоконнике. Мухи роились под потолком. На столе мамаша что-то резала на разделочной доске. Она повернулась ко мне, растянув губы в улыбке.

— Идите, мальчики, поиграйте. Скоро будет что покушать.

— Кушать, кушать! — захлопал в ладоши парень, а меня чуть не вывернуло еще раз.

Ненавижу это слово. Оно так мерзко воспринимается из уст взрослого человека… Даже наш препод по филологии не смог изменить мое восприятие, утверждая, что некоторые устаревшие слова имеют право на жизнь в современном лексиконе. Вот только для меня мужчина, женщина - ест. И только маленький ребенок - кушает. Но лучше, чтобы он ел.

Пока я торчал столбом в прихожей, разглядывая бардак в квартире, Вадик снова схватил меня за рукав и потащил в комнату. Окна в ней почему-то не было, пространство было разделено стоящим посредине большим шкафом. На одной половине, видимо, обреталась мамочка, там был разобранный диван с серым скомканным бельем, на стенах картинки с котиками, розочками, и куча барахла, валяющегося прямо на полу. На половине, куда затащил меня Вадик, стояла узкая кровать, облезлая тумбочка и беленький круглый столик с железными ажурными ножками, явно спертый из уличного кафе. На полу так же было набросано вещей, в одном углу стоял пыльный трельяж с кучей грязных флаконов, расчесок и коробочек.

— Будем играть! — Вадик шлепнул ладонью по столику, я заметил, что ногти у него длинные и покрыты облупившимся розовым лаком. — Ты будешь мальчиком!

— Да я и так мальчик. — пробурчал я и вытащил телефон из кармана. Надо набрать Тошке, пусть меня отсюда как-нибудь заберет. Номер сбрасывался. Связи не было. Ни одной палки. Очень странно. Ладно, сам как-нибудь. Успокою сумасшедшего и заставлю мамашу открыть дверь. Не вечно же они тут будут меня держать.

— Нет! — взвизгнул парень. — Ты пока мальчик. Потом будешь куклой. Смотри, какая красивая. Это мама сделала. Моя неваляшка.

И он подскочил к другому углу комнаты, разворошив кучу тряпья, что лежала там.

На полу, без сознания, сидел парень. Изможденное лицо с синими веками, черный рот с запекшейся кровью. Я сначала не понял, что с ним не так, а потом от увиденного у меня волосы встали дыбом, меня затрясло.