Коленька

Коленька долбанул лапой по стеклу, оно разбилось и упало в комнату с оглушительным звоном. Быстро достал из зоба желто-белую пачку и сыпанул внутрь какой-то порошок, обдав даму белесым облаком. Женщина завизжала, мгновенно превратившись в страшную тварь, волосы взметнулись и опали, в них закопошились черви, платье стало похоже на истлевший саван, веер стал пучком трав, а сверкающие камни в колье - нанизанными на веревку коричневыми высохшими пальцами.

Тварь метнулась к зеркалу, поскальзываясь на ледышках, кожа ее дымилась, порошок действовал. Секунда - и в комнате никого не было. Только на полу, в лужицах воды извивались бурые земляные черви вперемешку с опарышами.

— И что это было? — я сидел у себя, на диване, закутавшись в плед. Дрожал и потирал ушибленный затылок. Прилетело мне не слабо. От Коленьки. Зато я сразу отмер, резво спустился со стремянки, и убежал в свою комнату.

— Сода. Старая советская сода. Выведет любую гадость. У меня еще пачка была. Дамы не любят, когда их содой посыпают.

— Да уж, понял уже. И как же теперь? Она же не насовсем ушла? Вдруг еще придет, а там окно разбито? Она не выберется к нам?

— Может и выберется, я откуда знаю? Но, не скоро. Надо окно завтра починить. И будем учить защитные знаки. Придется нарисовать там.

— А как же это получилось - там никто не живет, а Дама Червей опять пришла?

— Да видать никто не зовет уже. А крови надо. Даже дети уже таким не занимаются. А здесь уже у нее дорожка проложена. Вот и вышла на охоту, вдруг кто попадется. И тут ты, любопытный нос.

В коридоре хлопнула входная дверь. Что-то забухтел дядя Володя, приползший с работы. Загремела стремянка, судя по звуку, упали оба.

Все, как обычно. В коммуналке наступал вечер, соседи возвращались в свои уютные комнатки, проживать жизнь, наполненную рабочими буднями, унылыми вечерами и не замечать, что рядом с ними происходят странные вещи.

Часть третья. Неваляшка.

Как рассчитать скорость встречи лица с обледеневшим асфальтом? Вот и я не знаю. А по ощущениям показалось, что один миг. В первый раз за три дня вышел из дома. Глаза мои уже были обычного карего цвета, все прошло. И дома сидеть надоело. А ночью, оказывается, был ледяной дождь, укрывший хрустальным колпаком машины, деревья, крыши домов. Асфальт в стеклянной корке льда, кроссовки просто скользили, не держа сцепление с почвой. Я выписывал ногами пируэты, как корова на льду. И в какой-то момент упал. Вот так, не вынимая озябших рук из карманов. Прямо возле подъезда. Из дверей выпорхнула Тошка со своей подружкой, и они стали смеяться над тем, как я барахтаюсь на льду, пытаясь собрать конечности. Но через минуту они обе полетели вверх ногами, шлепнувшись на спины. И заржали еще громче.

А мне пришлось их поднимать. Мы ехали на похороны бабы Нины. Тоня побегала, собирая справки для погребения, я вызвонил ритуальщиков и отстегнул им из Дусиной пачки долларов. У меня даже радостно взяли так, не рублями, но по курсу. Уже немного понимая, как я могу влиять на людей, нагнал жути на ритуального агента, сказал, чтоб все было, как у Брежнева - венки, цветы и “Лебединое озеро”. Если не в исполнении балета Мариинского театра, то пусть сами ритуальщики пляшут. Моя соседка этого достойна. Прибыть на кладбище мы должны были к трем часам дня.

С работы я уволился, просто позвонив нашему замдира и послав его нахер. На что коловерша сказал, что это было недальновидно. Видимо, не очень понимал рейтинг продавца книг в задрипанном магазине, умирающем с советских времен.

Бело-желтое такси довезло нас как раз вовремя. Подъехал наш ритуальный возница, из здания дирекции кладбища вышли смурные парни в спецовках, утирая бороды. И понесли нашу соседку к месту захоронения. Все закончилось быстро и прозаично. Гроб, оббитый красным плюшем, опустили в яму, мы немного постояли, вспоминая о покойной хорошее, и пошли обратно, вручив копщикам по тыще на лицо. Хорошо, что Дусю не пришлось закапывать, уж очень дорого выходит.

Тошка предложила помянуть баб Нину, и мы поехали в рюмочную “Маяк” - отличное место, если там в это время не идет футбольный матч. Сегодня было довольно тихо, занято всего лишь три столика. Компания молодых людей обсуждала какие-то свои дела, то и дело выскакивая на улицу покурить. За соседним столиком ошивался какой-то мутный субъект, в одну харю выжирая графин беленькой, закусывая яйцами, фаршированными красной икрой, и винегретом. В дальнем углу сидела компания старых пропойц, как будто и никуда не уходящих отсюда. Сколько бы я тут ни был - все персонажи были на месте. Пара толстых усатых дядек в потертых кожанках, тощий дед в немецком камуфляже и степенный седой мужчина в потертом, лоснящемся от грязи костюме .

На столе у них был “разброд и шатание” - водка в графине, кружки пива, вобла на газетке, нарезанные соленые огурцы на тарелке, кувшин томатного сока и кучка яблок.