Колесница Джагарнаута

Когда они прогуливались по усыпанным красным песком дорожкам тенистого парка, Сахиб Джелял посвятил Мансурова «в некоторые обстоятельства», о которых не стоило говорить в апартаментах, ибо, по выражению Сахиба Джеляла, стены в Багу «имеют длинные уши». Эти «обстоятельства» оказались столь серьезными, что впору было сейчас же все бросить и уехать, если бы «фордик» Алексея Ивановича, как выяснилось, не увезли на буксире в мастерские Хейдарие километров за пятьдесят. Волей-неволей пришлось остаться в Баге Багу.

Про хозяина имения, господина Али Алескера, помещика и крупного торговца, как рассказывал Сахиб Джелял, говорили, что он не в ладах с правительственными кругами Тегерана, что он в обиде на самого Реза Шаха. И потому будто бы с первого дня ввода в Хорасан советских соединений предложил услуги поставщика и подрядчика. «Выказал дружбу и любовь».

— Ловкач, впрочем, Али Алескер. Он такой! Он сможет лизнуть себе самому спину… Может ударить человека по лицу сладким пирожком…

Пользуясь тем, что они были вдвоем, Сахиб Джелял не стесняясь обрисовал положение в Баге Багу:

— Здесь, в пустыне, господин Али Алескер сам себе хозяин и шах. Никому не подчиняется, никого не слушает. Красная Армия касательства до Баге Багу не имеет… Английская зона южнее. Тут полно разных сомнительных… Конечно, в мелком хаузе акулы не водятся, но вонючих жаб полно… А если всякой нечисти много в океане, она и киту ход остановит…

— Положеньице не из приятных… — процедил сквозь зубы Алексей Иванович. — Спасибо…

Отлично знал обстановку в Хорасане Мансуров. Не было у него никаких иллюзий. Но оказаться одному среди врагов…

Правда, Сахиб Джелял, так удачно оказавшийся в Баге Багу, был хорошо известен как друг Советов. Он тут же постарался успокоить Алексея Ивановича. Оказывается, он имеет в здешних местах много друзей. Более того:

— В наше беспокойное время путешествовать по Ирану нам, коммерсантам, по торговым делам без… так сказать… особой вооруженной охраны нельзя. Мало ли что… Шахская полиция разбежалась. На дорогах бродят разные там кочевники… А еще великий Аль Истахари говорил: «Аллах — наше покрывало от града и молний, но не забывайте дома и свой плащ». Поэтому мы ездим по дорогам с верными джигитами…

К тому же выяснилось, что, по словам Сахиба Джеляла, неподалеку от имения Али Алескера, на границе советской зоны, в одном селении расположились «красные повязки», нечто вроде народной милиции.

— Это, Алексей-ага, люди известного вам Аббаса Кули… Многие из них в прошлом баловались контрабандой… Ну, а сейчас они называются… самооборона… Помогают Красной Армии… Чтобы были тишина и порядок. Но, прошу вас, внимание! Осторожность! Не стой на свету, говорят в народе… когда кругом недруги. Ты не видишь никого, а сидящие в тени тебя видят… А стрела из тьмы несет смерть…

Несомненно, проницательность Сахиба Джеляла имела серьезные основания. Почему, например, среди немногочисленных гостей оказался японец, коммерсант, торговец каучуком, господин Намура Окаси, подлинную профессию которого выдавала деревянная, скованная осанка кадрового военного? Столь же деревянно, напряженно держался европеец — розовощекий, розоволицый вылощенный блондин с генеральской, несмотря на болезненную полноту, выправкой, швейцарский предприниматель и банкир Франсуа Фриеш. Он все уводил в сторону свои серо-стальные, почти голубые бегающие глаза. Казалось, он что-то прятал, чего-то боялся.

Цель этого кофепития оставалась непонятной. Не мог ничего сказать, по-видимому, и величественный, мудрый Сахиб Джелял. Он сидел за столом важный, неприступный, осторожно касаясь ладонью своей ассирийской бороды и внимательно приглядываясь к достаточно-таки разошедшимся своим застольникам.

Разговор касался невинных тем: способов приготовления люля-кабоба, известной персидской танцовщицы Ризван Ханум, знаменитых персидских борцов. Все плотно закусывали, и здесь даже не требовались умильные уговоры хозяина, превзошедшего в гостеприимстве самого себя и откровенно заверявшего, что он озабочен лишь одним — способствовать созданию хорошего настроения. Но достаточно было вглядеться в лица присутствующих, чтобы понять: собрались все в Баге Багу ради какой-то определенной цели.

«Беседа концентрическими кругами сужается, — думал Мансуров, отдавая должное одному за другим великолепным блюдам, которые подавали очаровательные прислужницы. — И центр этих кругов, несомненно, вы, товарищ комбриг. Остается держаться начеку».

Он не ошибся. Заговорили о кузнецах Мешхеда, о рецептах мешхедской дамасской стали, о кавалерийских клинках и…

— А что скажете вы, господин Мансурофф, — спросил японец Намура. — Вы понимаете толк в мечах, и не только теоретически, но и практически, так сказать. Нам говорили, что вы служили в кавалерии.

— Господин Мансуров военный, — поспешил подтвердить хозяин дома, — если перевести на наши понятия, господин является генералом.