Колесницы судьбы

– А в чем дело? Что вы, товарищ полковник, по этому поводу знаете?

– Ничего я, Варенька, откровенно говоря, не знаю. Но предчувствую – оперативное чутье, или, попросту говоря, чуйку, у меня ведь никто не отнимал, правда? Можешь ты с этим делом нарваться на серьезнейшие неприятности. Слышишь, Варя? Серьезнейшие.

– И вы затем, чтобы это высказать, ко мне приехали? На шоколад с апельсинами потратились?

– Именно, моя дорогая. Занялась бы ты лучше более человечными и менее опасными вещами. Смотри, какие бутузы. – Они как раз проходили мимо детской площадки, где на канатах, шестах и лесенках висло, ползало и передвигалось не менее шести разновозрастных карапузиков обоего пола. – Приятно посмотреть! Всюду жизнь! Почему бы и вам с Алешей, а?

– Спасибо, Сергей Александрович, – с холодной иронией усмехнулась Варя. – Я подумаю над вашим предложением.

– Ладно, ладно, политбеседу можешь считать законченной. А сейчас пошли в ресторан. Здесь рядом китайский есть. Съедим утку по-пекински. Я угощаю.

* * *

Несмотря на глухие предостережения Петренко, Варя не отступилась. Хотя бы не для поиска погубителей отца и матери, а ради их памяти продолжила штудировать папин журнал.

Назавтра (Данилов ушел на работу) она достала из сейфа отцовские записки. Ее внимание привлекла длинная заметка, датированная 1990 годом.

«институту – 30 лет. По такому случаю прислали поздравления министр обороны Д. Ф. Язов, председатель ВПК[6] И. С. Белоусов. От ЦК, что странно, никаких поздравлений не последовало. В.Н.Хв. по сему поводу обронил вскользь, задумчиво: «На 25-летие института Горбунову орден Красной Звезды дали». Он имел в виду, конечно: «А тебе, неудачнику, ничего». Но я по этому поводу не слишком переживаю. Скорее меня волнует, что по случаю идущей полным ходом тотальной разрядки и «мирного сосу» наши исследования могут прикрыть. И без того наблюдаем яростное наступление со стороны МО на всю нашу тематику, урезание едва ли не всех статей финансирования. Пока министр за нас, мы как-то держимся – а если его вдруг не станет? Ходят глухие слухи, что Горбачев Язовым весьма недоволен и готовит к снятию. Кто придет ему на смену? Будет ли сменщик нас поддерживать?

Словом, не время и не место широко отмечать юбилей. Я помнил, конечно, что по поводу 25-летия института банкет закатывали в «Узбекистане», а 20-летие справляли, кажется, в «Праге». Теперь же я принял решение отмечать собственными силами и в своем кругу. Недоброжелателей и без того хватает: дойдет до министерства, что ИППИ в «столь сложное время» гуляет где-нибудь в «Славянском базаре», совсем наши недруги взбесятся. Словом, выдал я из своих «подкожных» девочкам во главе с Огнёвой финансы, велел взять мою машину и поехать на рынок за покупками, средств не жалеть. Отдельная команда во главе с зав. хозчастью Игорем Г. озаботилась приобретением спиртного – во времена, когда водку стали давать по талонам, важнейшая экспедиция. Слава богу, спирту нашему институту выделяют, как прежде, с лихвой. Отдельные умельцы настаивают прекрасную «сосновку» и «клюковку», их таланты мы тоже применим.

Собрались всем институтом в пятницу в моем кабинете, накрыли дубовый стол для совещаний писчей бумагой, расставили салаты и закусон – вышло роскошно! Гуляли далеко за полночь – сотрудников, и нас с Леночкой в том числе, развозили потом на двух институтских «рафиках» и «Скорой помощи» – шоферам я пообещал за трезвый образ жизни в ту ночь по три увольнения вне очереди.

Развлекали себя сами. Пели, плясали, младшие научные сотрудники из лаборатории Хвата изображали танец маленьких лебедей. Я прочитал стихи, написанные по случаю, и снискал большой успех».

Далее в амбарной тетради оказались заботливо наклеены стихи – некогда сложенные в несколько раз, а затем расправленные. Варя помнила, что папа, как человек разносторонний, стишата по случаю пописывал. Мамочке, к примеру, на ее тридцатилетие. Своей собственной мамочке – то есть Вариной бабушке. И даже Варе, на двенадцать, что ли, лет, зачитывал.

Ах, папа-папочка! Сейчас, в двадцать втором, тебе всего семьдесят шесть было бы. Сколько бы ты еще смог увидеть, написать и сделать, скольким вещам порадоваться!

А теперь остается вместо теплого живого общения перелистывать старые страницы, вспоминать былое. Варя любила, когда отец приходил с работы или после мероприятий чуть подшофе – но случалось это нечасто. Или когда родители устраивали посиделки у них дома – отмечали мамин юбилей, к примеру, – но это случалось еще реже. Подвыпивший папа становился добрым, сажал Варю на одно колено и долго и серьезно с ней разговаривал, словно со взрослой. Но тот юбилей она не помнила, хотя ей было десять, сознательный возраст, – видимо, родители вернулись глубокой ночью, когда она уже спала.