Колесо фортуны

Наполеон был горд и смел.
Теперь он малость присмирел.
Он ходит спички продает,
А детвора ему поет:
— Бонапарт! Бонапарт!
На дворе сегодня март.
Всюду снег на крышах тает.
Император отступает,
Трясется на двуколке
В дырявой треуголке.
Са ира! Са ира!
На Москву он шел вчера
В ярости и в злобе,
Да застрял в сугробе.
Наполеон, Наполеон
Бежал домой без панталон!
Эй ты, Наполеончик,
Поешь-ка лучше пончик!
Гренадеры, гренадеры
Из России дали деру.
Грустная история!
Где же их «виктория»?
Немцы, русские и шведы
Заплясали в честь победы.
Эй, друзья британцы!
Просим к нам на танцы!
Ядра, пушки и свинец
Не нужны! Войне — конец!
Робинзон, Робинзон!
В дальний путь пустился он
На воздушном шаре
С Пятницею в паре.
Распрекрасные французы
Носят красные рейтузы,
Золотые эполеты,
А едят одни омлеты.
Доктор Лютер дорогой
Замахнулся кочергой:
Черт ему привиделся.
Лютер разобиделся,
Крикнул: — Эй, католики!
Все вы алкоголики!
Католический священник
Заорал: — Молчи, мошенник!
Завопила странница:
— Лютер, сам ты пьяница!
Лютер тут нахмурился,
Взял да окочурился.
Папе римскому все хуже.
Он лежит в вонючей луже:
Меньше по количеству
Стало католичества.
В нарушенье райских правил
Вдруг с Петром подрался Павел,
Петр, сидевший на горшке,
Стукнул Павла по башке.
Взял топор блаженный Павел —
Без башки Петра оставил.
Петр спросил: — Погиб ли я?..
Пусть ответит библия.
Стыд и срам!
Стыд и срам!
Жили Ева и Адам.
Ева пообедала.
Яблочка отведала.
Из-за этого плода
Вышла страшная беда;
Бог, обычно сдержанный,
Выбежал рассерженный
И сказал: — А ну, Адам,
Забирай свою мадам,
Чтоб не крала райские
Яблочки хозяйские.

«Напевы немецкой шарманки» [1]

УЖАСАЮЩЕЕ УБИЙСТВО

I

Был бал как бал. Сияли люстры в зале.
Ревели трубы. Пары танцевали.
Казалось: через край веселье било…
И лишь одну красавицу знобило.
К прелестной чернокудрой Леоноре
Закрались в сердце холод, страх и горе.
В ответ на просьбу молодого Франца
Она с ним покружилась в вихре танца.
Но рыцарь Кунц, увидев эту сцену,
Невинный танец принял за измену.
И, встав между колонной и стеною,
Кунц молвил Францу: — Следуйте за мною!

II

Старинный парк был залит лунным светом.
Среди ветвей пел соловей фальцетом.
Тут Кунц возник между двумя дубами
И, словно зверь, заскрежетал зубами.
В лучах луны сверкнула сталью шпага.
Был юный Франц белее, чем бумага.
«О добрый Кунц! Пока еще не поздно…»
«Трус, защищайся!» — Кунц воскликнул грозно.
«Что ж, коли мир меж нами невозможен,
Я тоже шпагу выдерну из ножен».
«Презренный пес!» — «Кровавая собака!»
В старинном парке возгорелась драка.
А через пять минут в глухой печали
Два хладных трупа кровью истекали.

III