Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

В другом месте Филалет замечает: «Наша Королева чиста свыше всякой меры, и ее великолепие подобно великолепию небесного создания – она так и именуется Мудрыми, называющими ее еще и квинтэссенцией. Ее блеск затмевает всякое воображение, и если вы хотите получить о ней какое-либо представление, вы должны видеть ее собственными глазами».[567]

Позволим себе привести еще один пассаж из Филалета: «Знайте же, что называем он камень, не потому что подобен он камню, но лишь потому, что, как камень, противостоит он воздействию пламени… По праву называют его Отцом всяческих чудес, содержащим в себе всю четверицу элементов, таким образом, что ни один из них не преобладает, но все они образуют некую пятую эссенцию… Та не имеет собственного имени; но при том во всем мире не найдется имени, которым бы подобало назвать ее… Она есть благороднейшая из всех вещей сотворенных, за исключением души человеческой… она есть дух или квинтэссенция».[568]

Обращение к сравнительно поздним алхимическим текстам в данном случае вызвано исключительно тем, что, как это всегда бывает на закате какой-либо традиции, авторы, стоящие в конце таковой, суммируют на небольшом пространстве текста весь предшествующий опыт. Все эти определения мы могли бы найти и у более ранних авторов: Василия Валентина, Сендевогия, Луллия – но тогда наш цитатник занял бы гораздо больше места. С другой стороны, заинтересованному читателю можно указать на «Алхимический лексикон» Мартина Руланда,[569] где он найдет более пятидесяти имен Философского камня, и «Мифо-герметический словарь» Пернети,[570] где таких имен дано около 600.

Параллелизм текстов Марстона и приведенных нами определений едва ли не очевиден. По сути, у Марстона мы сталкиваемся с рифмованными описаниями Философского камня. Одно из имен которого – Феникс. Причем имя, употребляемое в алхимических текстах весьма и весьма часто. Наибольшую известность среди них получила «Тонкая аллегория» Михаэля Майера, где поиски Камня описываются как поиски птицы Феникс.[571] В приложении к трактату автор дает поэтическое описание «Герметического исцеления Фениксом» и «Эпиграмму во славу Феникса». Небесполезно привести ее небольшой фрагмент в подстрочном переводе:

«О, Чудо мира, чудо без изъяна, неповторимый Феникс, что дается в обладание лишь величайшим мудрецам! … Когда жизнь твоя подходит к концу, ты знаешь тайный путь Природы, следуя которому ты возрождаешься к новой жизни. Ты радостно кладешь себя на алтарь Феба, с тем чтобы Вулкан мог дать тебе новое тело. … Ты обладаешь силой изгонять недуг и претворять старость в юность…»[572] Обратим внимание на то, сколь специфичная роль отведена в этом тексте Фебу-Аполлону. Солнечный бог выступает здесь покровителем огня. Того самого огня, о котором Василий Валентин в трактате «Триумфальная колесница Сурьмы» говорит: «Огонь есть корень и основание всей нашей работы. С помощью огня животворящий дух извлекается и растворяется, как того требует наше делание. Но при том следует соблюдать осторожность, дабы не умертвить и не разрушить этот дух слишком сильным нагревом. Наш пламенеющий камень должен быть приготовлен и взращен буквально – доведен до зрелости – именно это выражение встречаем мы у Марстона! – АН, что достигается с помощью телесного пламени, управляющего нашим микрокосмом».[573] На одной из миниатюр анонимного алхимического трактата, хранящегося в Библиотеке Ватикана,[574] можно видеть Аполлона, восседающего на колеснице, из которой прорастает алхимическое Древо Жизни. В руках у Аполлона лук, на коленях сидит ворон. Перед Аполлоном стоят девять Муз, символизирующие не только девять искусств, но и девять мировых гармонических сфер. Последнее требует специального пояснения. Будучи искусством гармонизации микрокосма и макрокосма, алхимия соотносилась с космологией, учение которой строилось на неопифагорейской теории девяти мировых сфер, движение которых создает Harmonia Mundi. Тем самым в классификации искусств алхимия стояла рядом с музыкой: не в последнюю очередь благодаря тому, что и музыка, и алхимия целью своей имеют гармонию, а работают с длительностью – звука или процесса «химической варки». Нередко эти планетарные сферы соотносились с музами, как это представлено на гравюре из трактата Афанасия Кирхера «Великое искусство света».