Колесо года (СИ)

Под подошвами сапог что-то зашелестело. Капитан Нортон взглянул под ноги: мраморные плиты вокруг одного из надгробий усыпали давно высохшие, съежившиеся под суровым взглядом времени лепестки маков. На ристалище вместе с мужчинами сложила голову красавица-лучница. Возле другого надгробия покоился смятый шлем, на плюмаже которого ещё сохранились яркие перья. Дэниел запрокинул голову. Над ним, распахнув крылья, нависал высеченный в камне орёл. По легендам, вместе с одним из рыцарей похоронили его ручного кондора: когда хозяин пал в бою, орёл с криком бросился на землю.

Откуда-то с крыши капала вода. Хрустальный перезвон капель завораживал. Нортон оказался в проклятой гробнице, в худшем месте, какое только мог бы найти в мире. Он брал взятки, шёл по головам, лицемерил, его глупость погубила женщину, но сейчас он стоял в мраморном зале, где не было ничего, кроме посмертной славы. И, чувствуя на лбу холодный поцелуй вечности, Дэниел Нортон казался себе чуть лучше и чуть хуже одновременно.

Он подошёл к надгробию Ульриха Отважного. Его заговоренный меч, сломанный напополам в последней битве, лежал на постаменте. Рукоять заржавела, рубин в навершии потемнел. По легендам, камень пылал на солнце так, что слепил врагов, но его огонь давно потух.

— Я не хотел тревожить ваш сон, — шёпот не отозвался эхом, а утонул в густом сумраке. — Но, если вы слышите меня, помогите нам в битве.

Капитан Нортон сомкнул кулак на рукояти. Теперь пути назад не было. Он не просто вошёл в священное место, но и обокрал мертвецов, присвоив себе меч великого воина.

* * *

Зато оружия хватило на весь гарнизон. Дэниел заметил, что солдаты тревожно смотрят на него и перешёптываются за спиной, но хотя бы не нашлось тупиц, которые могли бы спросить, из какого чудесного сундука их командир добыл заговорённое оружие. А к ночи войско орков подступило так близко, что и без подзорной трубы глаз человека различал их знамёна и вороненые доспехи, не отражающие свет звёзд.

Во сне капитану Нортону привиделся сам Ульрих Отважный. Могучий герой ничего не говорил, только стоял на крепостной стене, которой не было в его веке, и смотрел вдаль. Дэниел не сразу узнал гостя. На гравюрах героя изображали бородатым гигантом с неподвижным и суровым лицом, а этот Ульрих был другим. Подбитая соболем накидка верховного полководца, казалось, слишком велика для его сутулых плеч, и не было никакой бороды. Он выглядел так, как и должен выглядеть юноша, которому едва исполнилось двадцать, а на голову рухнула ответственность за всю империю.

В полудрёме-полубреду капитану Нортону пришла в голову глупая мысль, которую он так и не решился высказать вслух. Он подумал, что Ульрих вовсе не хотел становиться Отважным, и, если б было можно, между жизнью и вечностью он выбрал бы жизнь.

* * *

Это было не сражение, а бойня.

Дэниел Нортон остался на крепостной стене, когда начался штурм. Он был не из тех храбрецов-командиров, которые в бою презирают любое место, кроме первого в строю своих солдат. Но людей и так едва хватало, а Дэниел метко стрелял и даже приноровился к неудобному арбалету, поэтому остался, когда рычащая толпа облепила стены. На крепость будто сошёл сель. Орки ставили лестницы, таранили ворота, копошились у осадных машин. Раздался грохот, западная башня содрогнулась, но выстояла.

На осаждающих градом сыпались стрелы и арбалетные болты. Орки шипели, орали и падали, проливая мутную тёмную кровь. Впервые попав в искаженную орочью морду, капитан Нортон издал радостный клич, не слишком отличающийся от воплей монстров под стенами. Заговоренная сталь обжигала чудовищ, они выли, катались по земле, срывались со стен. Тогда Дэниел впервые подумал, что это бойня: прячась за каменным доспехом крепостных стен, люди уничтожали орков, давили их, как старательная цветочница давит слизней черенком лопаты.

В какой-то момент он ощутил злое веселье. Получайте же сполна, выродки, платите за Гридорру и Юнгард! В какой-то миг ему, напротив, захотелось зажмуриться и ладонями закрыть уши. Эти дикие вопли, конечно, не могли вырваться из человеческих глоток, но в них слышалось настоящее страдание.

Наконец, капитан Нортон даже почувствовал усталость. Он охрип, отдавая приказы сквозь грохот и гомон, а от непривычно тяжёлого арбалета скоро заныло плечо. Рокочущий поток чудовищ всё не кончался, орки не замечали потерь и не дорожили жизнями. Они умирали и убивали. За каждого защитника крепости монстры платили десятками своих, но на их место приходили сотни.

Вот на участке стены между Центральной и Западной башней не оказалась никого, кто мог бы бердышом оттолкнуть лестницу, и чудища полезли в проход.

— Ччччёрт, возьмите их в клещи! Не дайте…

Дэниел хотел сказать, что нельзя пропустить орков на другие участки стены и во двор, но, обернувшись, понял, что приказывать уже некому. Плечистый кузнец, который бился рядом, припал на одно колено, изо рта выплеснулась кровь, а Чед и ещё пара солдат дрались слишком далеко.