Колесо страха

— Хорошо, — неохотно согласился громила.

— Ваша история о кукле не покажется столь убедительной полиции, ведь они не успели проникнуться к вам таким доверием, как я. Не допустите, чтобы они вмешались в это дело. Пока Рикори жив, не нужно никого ни во что посвящать.

Потом я отвел Макканна в сторону.

— Вы уверены, что шофер не проговорится?

— Паоло — наш человек, — пожал плечами громила.

— Надеюсь, что так. Иначе вам несдобровать, — предупредил я.

Они ушли, я же направился к Рикори. Сердцебиение уже нормализовалось, дыхание было еще слабым, но в целом ему стало лучше. Температура тела все еще была пониженной, но не настолько, как раньше. Как я и сказал Макканну, если в рану не занесли инфекцию, если на игле, которой укололи Рикори, не было яда, то гангстер выживет.

Через некоторое время мне нанесли визит два крайне любезных джентльмена. Они выслушали мой отчет о состоянии здоровья Рикори, попросили разрешения войти в палату, удостоверились в моих словах и ушли. Они заверили меня, что «при любом исходе» мне не следует волноваться о гонораре. Если потребуется, они готовы были оплатить услуги любых консультантов, даже самых дорогих специалистов. Также они попросили не пускать к Рикори никого, кроме них самих, Макканна и медицинского персонала. Чтобы не возникло недоразумений, они предложили — «коль скоро меня это не затруднит» — выставить охрану у двери в коридоре. Я сказал, что нисколько не возражаю. Поразительно быстро у двери Рикори объявились двое неразговорчивых громил — в точности, как в ситуации с Петерсом.

Той ночью мне снились куклы: они плясали вокруг, преследовали меня, угрожали мне. Не лучший из моих снов.

ГЛАВА 6 Странная история констебля Шевлина

Утром состояние Рикори значительно улучшилось. Из комы он так и не вышел, но температура, дыхание и сердечный ритм полностью нормализовались. Мы с Брейлем так разделили обязанности, чтобы кто-то один всегда мог подойти к больному.

После завтрака охранников сменили другие. Один из моих столь обходительных ночных гостей явился посмотреть на Рикори и с видимым удовлетворением выслушал мой благоприятный прогноз.

Предыдущим вечером мне пришла в голову мысль о том, что Рикори мог делать какие-то заметки о своем расследовании, но мне было неловко его обыскивать. Теперь же у меня, казалось, появилась возможность проверить свои подозрения. Я предложил посетителю посмотреть, не было ли при Рикори каких-нибудь записей, объяснив, что нас с ним интересовало одно дело и мы собирались его обсудить, когда Рикори направлялся ко мне. Поскольку у Рикори случился припадок, мы не смогли поговорить, но, возможно, мне удастся что-то узнать из его бумаг? Мой гость согласился. Медсестра принесла пальто и пиджак Рикори, и мы осмотрели карманы. Там действительно были какие-то бумаги, но они не имели отношения к расследованию.

Зато в нагрудном кармане пальто я обнаружил прелюбопытнейшую вещицу — тонкую нить длиной дюймов в восемь. Нить была завязана в девять узлов, расположенных на различных расстояниях друг от друга. Узлы тоже показались мне странными, я таких еще не видел. Я внимательно осмотрел нить. Не знаю почему, но при этом меня охватила какая-то смутная тревога. Я посмотрел на своего гостя и увидел любопытство в его глазах. А потом я вспомнил о суевериях Рикори и решил, что эта нить с узлами была, наверное, каким-то талисманом или оберегом. Я положил ее обратно в карман.

Когда мой гость ушел, я достал нить и еще раз осмотрел ее, уже внимательнее. Нить на самом деле оказалась сплетена из человеческих волос, пепельно-русых и, безусловно, женских. Теперь я заметил, что каждый узел отличается от остальных, но все они были весьма сложными. Разница между ними почему-то напомнила мне расположение букв в слове или слов в предложении.

И когда я рассматривал этот оберег, мне вновь почудилось, будто я стою перед запертой дверью, которую так важно открыть. То было такое же наваждение, как и в ночь смерти Петерса. Повинуясь смутному порыву, я не вернул нить в карман, а бросил в ящик стола, где лежала принесенная медсестрой Роббинс кукла.

Около трех часов дня мне позвонил Макканн. Я был очень рад его звонку — при свете дня история о случившемся в машине Рикори показалась мне сущей нелепицей, и мои сомнения вернулись. Как и мысли о моей незавидной участи в случае исчезновения Макканна. Должно быть, громила догадался о моем смятении, услышав неподдельную радость в моем голосе.

— Думали, меня уже и след простыл, док? — рассмеялся Макканн. — Нет, вам так просто от меня не отделаться. Я тут для вас вроде как кое-что раскопал, так-то!

Я с нетерпением ждал его приезда. Макканн привез с собой румяного толстяка с большим бумажным пакетом. В толстяке я с некоторым удивлением узнал констебля, которого пару раз встречал на бульваре у больницы. Раньше я не видел его без формы. Следуя моему приглашению, полицейский смущенно присел на краешек стула, опустив пакет себе под ноги. Я выжидательно посмотрел на Макканна.