Колесо времени

Антонио открыл рот, чтобы ответить, но не успел.

— Ну, почтите же нас присутствием, синьор Гарсиа, будьте так любезны, — продолжал деликатно настаивать Фридман.

— Хорошо, — ответил Антонио и сбросил вызов.

Да, Фридман прав, надо поставить во всем этом точку. А потом им сделают новые документы, и они уедут в Тайланд. Начнут жизнь с чистого листа. Только теперь действительно с чистого, и действительно жизнь. Так, как хотел Том, и так, как мечтает он сам.

Ужин проходил в достаточно непринужденной обстановке. Гости с удовольствием уплетали очередное изысканное блюдо, запивая отборным французским вином. Антонио тоже попытался немного расслабиться. Ему уже не терпелось закурить одну из своих любимых гавайских сигар. Джон улыбался, шутил и говорил о каких-то неинтересных пустяках. Антонио холодно смотрел на компаньона, вежливо растягивал губы и кивал, изредка отвечая однозначно. Почему-то не покидало ощущение, что что-то тут не так.

— Друзья мои! Прошу минуточку внимания. — Фридман торжественно застучал до блеска начищенной серебряной вилкой по бокалу. — Известно ли вам, что синьор Гарсиа покидает нас?

Антонио тут же почувствовал, как в него впились несколько пар хищных глаз. Черт, он так и знал, что дружеской трапезой здесь не обойдется.

— Мда… — с несвойственным для себя волнением начал было Антонио, но тут же, взяв себя в руки, надменно продолжил: — Видите ли, я решил полностью поменять направление своего бизнеса. Мне больше не интересны всякого рода… — здесь он театрально замялся, будто подбирая нужное слово, и выплюнул: — аферы.

На последней фразе Фридман буквально переменился в лице. Его по-американски улыбчивая физиономия больше напоминала сейчас искривленную злобой и ненавистью застывшую маску.

— Что ж, уважаемые гости, похоже, синьор Гарсиа считает, что мы с вами просто кучка мелких аферистов и самозванцев, и совершенно не достойны внимания такого крупного латиноамериканского дельца, — парировал Джон.

— Хотелось бы подчеркнуть, — раздался неприятно сиплый голос одного из гостей, — латиноамериканского.

Комнату тут же наполнил противный смех и позвякивание бокалов. От злобы у Антонио все словно закипело внутри. Было такое ощущение, что если не открыть клапан и не выпустить часть пара, то его разорвет от распирающего изнутри давления.

— Хотя… я вот сейчас вспоминаю Мексику, — задумчиво произнес Фридман. — Мне приходилось бывать там на некоторых приемах. Должен заметить, что девки у них отменные. Не так ли, синьор Гарсиа? — смеялся Джон.

В груди, в самом центре солнечного сплетения, неприятно заныло. Мануэла… Фридман не посмеет тронуть ЕЕ, потому что тогда его уже ничто не спасет.

— И у этих, как вы выразились, «девок», очень опасные мужчины, — хищно оскалился Антонио.

— Уж не знаю, можем ли мы назвать их мужчинами, — пожал плечами Фридман и закатился громким хохотом.

— На вашем месте я бы поостерегся, — с вызовом прошипел Антонио, глядя сопернику прямо в глаза.

Джон рассмеялся так, словно Антонио отмочил какую-то ужасно смешную шутку. Гости одобрительно загудели. Если бы не все присутствующие и не куча условностей окружающие их, он бы вцепился негодяю в глотку и не выпустил бы до тех пор, пока тот не издал последних выдох.

— Ну, будет вам право, — фальшиво протянул Фридман. — Давайте лучше выпьем виски. Один из лучших в моей коллекции, заметьте!

Хозяин церемонии подал какой-то знак слугам, и те тут же принялись разносить бокалы с искрящимся напитком.

Антонио было не по себе. Угроза раскаляла воздух, мешая ему дышать. Он чувствует ее кончиками пальцев. Самое время убираться отсюда. И надо

позвонить Мануэле. Ей тоже пора убираться из Мексики. Антонио залпом осушил поднесенный бокал. В горле пересохло, и он почувствовал внезапный приступ тошноты. Чертов желудок имел свойство давать о себе знать в самый неподходящий момент.

— Воды, будьте добры, — обратился он к проходящему мимо лакею.

Тот кивнул, бросив беглый взгляд на хозяина. Нет, пожалуй, он обойдется сегодня без воды. Пора сваливать. Антонио церемониально промокнул рот белоснежной батистовой салфеткой.

— Прошу прощения, господа, — как можно беззаботней заулыбался он, чувствуя, как лоб вдруг покрылся испариной. — Благодарю за чудесный ужин, вынужден вас покинуть… — Он попытался встать, но перед глазами все начало стремительно расплываться. Ноги прогнулись, словно внезапно стали поролоновыми. Рука рефлекторно схватилась за холодный метал, но пальцы ослабели настолько, что не смогли удержать рукоятку, и оружие с грохотом упало на лакированный паркет. Перед глазами мелькнула хрустальная люстра, неприятно яркая и отвратительно радостная. Откуда-то издалека он почувствовал тупую боль в затылке. И в голове очень четко вспыхнула красным картинка восьмилетней давности — вот он в аэропорту и уже прошел регистрацию на рейс, вот оглянулся, чтобы в последний раз улыбнуться Тому, и Том улыбается ему в ответ и его губы шевелятся, словно он тихо что-то ему говорит. Антонио тоже мысленно говорит ему, что очень любит, и смело идет вперед, потому что завтра…