Колян

В лагере уже кипела работа, горели костры, на них устанавливались котлы для приготовления дичи. Несмотря на жгучее любопытство бойцов, дисциплина, вбиваемая в них годами, взяла своё, и они в первую очередь занимались тем, чем положено им было заниматься. Через час весь лагерь стучал ложками. Николай прихлёбывал горячее варево и думал: «Как удачно мы выехали в экспедицию. Это не корабль, это сокровищница на самом деле — в этой туше запасов на четыре тысячи человек. Те, кто ушел, не могли прихватить с собой много. И зачем ушли? Впрочем, ну не сидеть же им на корабле вечно. Тем более, что это не их страна, не их территория, они тут ничего не знают, не понимают. Может, там и оружие есть? Вряд ли… Скорее всего они взяли его с собой. Продукты? Да какие продукты — больше шести лет прошло, скорее всего, всё протухло уже, испортилось. Впрочем, крупы какие‑нибудь могли сохраниться. Сахар. Да… сахар — это здорово. Отвыкли уже. Как же туда залезть? Команда спускала шлюпку явно как положено — электрической лебёдкой. На таких громадинах ручного спуска и подъёма не предусмотрено — такие шлюпки вручную не поднимешь. Скорее всего, ещё работали двигатели, да и в аккумуляторных батареях — представляю какие там батареи, небось залы целые — ещё энергия была. Потом они отрубили канаты и доступ на лайнер был отрезан. Это хорошо. Мелкой группой и одиночкам тут не справиться, на то и расчёт был. Видимо, часть команды всё‑таки погибла при катаклизме, но даже тех, что остались было несколько сотен человек. Если бы они хотели, могли бы основать колонию тут и спокойно сидеть несколько лет. Задача ясна — подняться на высоту пятиэтажного дома без приспособлений, вертолётов и подъёмных кранов. У нас есть пятьдесят человек, верёвки, топоры. Нам надо добраться до канатов, свисающих над шлюпкой. По канату забраться наверх и спустить канаты до земли, чтобы по ним могли забраться остальные. Это вполне осуществимо — лишь бы свисающие канаты держали вес человека. А почему они не будут держать? Они шлюпку полную с людьми держат — ну провисели 6 лет, и что? И ничего. Они просмоленные, морскую воду терпят, так что вряд ли они трухлявые. Есть, конечно, риск, но можно и подстраховаться. А этот корабль будет ещё и великолепной базой — забраться на него почти невозможно, сжечь, пробить его — только взрывчаткой, да и то непросто. Поставить на него вооружение — да это неприступная крепость будет!».

Николай подозвал взводных, обрисовал в общих чертах им план. Бойцы побежали в лес, застучали топоры, предусмотрительно взятые с собой казаками — мало ли как они пригодятся: мост навести, дерево срубить. Теперь они точно пригодились. Через несколько часов всё было готово. Казаки срубили большую ель — выше пятиэтажного дома — у неё обрубили ветки, превратив в огромный шест, а потом все с гиканьем и шутками подняли ель, просунув под неё верёвки и неся с двух сторон, и потащили к кораблю. Ель уперлась вершиной в борт, часть людей поднимала ее специально вырубленными шестами с рогульками, остальные толкали шест вверх до тех пор, пока он не достиг спущенных канатов. Один из бойцов — выбранный за ловкость в лазании — стал осторожно подниматься по стволу, прижимаясь к нему телом (пришлось пожертвовать рубахой и штанами, вымазанными неоттираемой еловой смолой — иначе живот и ноги были бы ободраны корявым стволом до мяса). Боец достиг канатов, схватился за один рукой, подёргал, проверяя прочность, перехватился поудобнее и перемахнул на канат.

Все замерли в томительном ожидании. Казак медленно пополз по канату вверх, добрался до уровня борта, раскачал канат — шлюп–балка отодвинула канат довольно далеко от борта и, наконец, на махе зацепился одной рукой за борт. Попытался удержаться, но не смог и опять закачался на канате. Потом, видимо, догадался, и пополз выше, до шлюп–балки, зацепился за балку, подтянулся и оседлал её. Затем по балке он стал продвигаться к борту и, наконец, спрыгнул на палубу, скрытый ограждениями борта. Все радостно завопили, а взводные сердито зашикали на них — вам тут не цирк, не забывайте, что мы на неизвестной территории, вопите как дурачки!