Колян

Николай всё это отмечал про себя, прикидывая, где можно поставить крепости. Следы человеческой деятельности время от времени были видны то тут, то там. Не все люди погибли в Потопе — в основном уцелели те, кто жил за городом. Большие города, как рассадник порока, были сметены с лица Земли вместе с их содержимым. Те немногие, что выжили, переместились в сёла, где тоже хватало неприятностей, но выжить было гораздо легче, если ты не боялся труда и хоть что‑то понимал в сельском хозяйстве. Первые годы от болезней, голода и мародёров погибла ещё половина людей. Оставшиеся в живых волей–неволей научились выживать в этом изменившемся странном мире. Странном потому, что изменилось всё, все привычные для человека условия жизни. Вместо здорового климата средней полосы был влажный жаркий тропический климат с постоянными дождями, поливающими странные тропические растения, семена которых были занесены с потопной волной. Многие деревья, что раньше росли здесь, претерпевали изменения — гибли сосны, привычные к песчаной почве и сухости, они сменялись елями, которые могли выжить в гнилом влажном климате, а те в свою очередь заменялись тропическими влаголюбивыми растениями. Появились странные невиданные тут доселе лианы, обвивающие деревья, опутывающие их так, что они, с трудом удерживающие себя корнями в напитанной влагой почве, падали, покрываясь сразу толстым слоем мха, лишайников и грибов. Да и грибы были не такие, как раньше — многих видов люди и не знали, это были грибы тропических лесов Амазонки или Африканских джунглей, волей судьбы разнесённые спорами по всему свету и нашедшие благодатное пристанище в лесах средней полосы.

Проклятые пираньи заполонили открытые водоёмы так, что теперь только в ручьях, почти не имеющих соприкосновения с открытыми водоёмами и реками, можно было беспрепятственно искупаться. Да и то, каждый раз, когда люди плескались в мелких затончиках ручьёв, они внимательно и с опаской поглядывали в воду — никому не хотелось получить укус, сравнимый с порезом опасной бритвой. Эти мерзкие хищники уничтожили поголовье местных рыб, пожирая всё, что шевелится, в том числе и своих собратьев. Пострадали и водные животные типа выдр и бобров — их просто сожрали. Крупный рогатый скот и овцы быстро научились пить из рек, опасаясь покусов, и чаще предпочитали им болотце или родник, как и лошади.

Что касается последних — часть лошадей, вырвавшихся из загонов во время катаклизма, быстро одичала. Как когда‑то в американских прериях, они размножились, и теперь носились по полям и лесам небольшими группами, развевая на воле свои гривы. Условия для них были великолепные — невероятное количество травы, практически полное отсутствие естественных врагов, не считая одичавших собак — вот кто был настоящим хозяином этого мира. Эти умные твари образовали стаи, которыми руководили самые умные и сильные вожаки, и терроризировали всю территорию, где они обитали. Людей пока они не трогали. То ли на генетическом уровне у них остались воспоминания о том, что человек — это хозяин, то ли они пока просто не поняли, что человек — это тоже добыча, добыча сладкая и беззащитная, гораздо беззащитнее быка или оленя, который может поднять на рога.

Отряд день за днём продвигался по пустынным территориям. Вдоль дороги виднелись остатки строений, снесённых ураганом и Волной — их уже почти не было видно в пышном растительном ковре. Кое–где на дороге валялись стволы деревьев, уже почти превратившиеся в труху в парной жаре и служившие источником мелкой живности и насекомых. Николай заранее всех предупредил, чтобы были осторожны — размножилось огромное количество змей, против яда которых не было никакого антидота. В жарком климате змеи были очень активны, и яд их намного превосходил силой яд змей до потопа. Николай поймал себя на мысли, что он иногда оглядывается в поисках обезьян — только их ещё не хватало, чтобы завершить превращение леса в джунгли. Он хмыкнул про себя и подумал: «Мир сменился, только я хожу как живой раритет, осколок того мира. Мне до сих пор дико, что солнце встаёт там, где у нас раньше был север, а садится на юге. А им — молодняку — глубоко плевать, где что садится. Молодые быстро привыкают к новому. Тот мир, где я жил затянулся какой‑то пеленой, как не взаправду всё было. Самолёты, сотовые телефоны, корабли… корабли?!»