Колючий иней

Легонько улыбнулся и задумался. После вылета с Такутты девушка неуловимо изменилась. И дело не в том, что прошедшие несколько дней она чуть ли не жила в санблоке, приводя себя в порядок. Она стала казаться немного другой и начала благоухать, как ночной цветок на Махрэне. Слишком притягательно и так ароматно. И это неимоверно злило.

Я не привык делить свои комнаты с посторонними. И еще больше не терпел вмешательства в личное пространство. А она была спокойная и веселая, хозяйничала буквально повсюду, оставляя за собой шлейф этих будоражащих запахов.

После того, как я вернул себе привычный вид, и вовсе успокоилась, стала более расслабленной, расцветала на глазах, радовалась этой поездке, словно ребенок. Усиленно скрывала свое возбуждение, но азартный блеск во взгляде и постоянно приподнятые уголки губ выдавали ее с потрохами. Маленькая искательница сокровищ. Надеюсь, ты не сильно расстроишься, если мы их не найдем.

— Ты странно смотришь, — влезла в мои мысли Рин, хмуро уставившись на меня.

— Это как? — я постарался ее отвлечь, испытывая давно забытое чувство смущения. Ведь и правда, пялился на нее не меньше минуты.

— Так, словно знаешь нечто, чего не знаю я.

— А ты прикажи — расскажу, — спровоцировал я ее.

Она шумно втянула воздух и отвела глаза, слегка краснея. Да не может быть! Неужели стесняется пользоваться своей властью?

— Не буду. Храни свои мыслишки при себе, — пробубнила она и отвернулась.

— Ну как хочешь, а я думал рассказать кое-что интересное о планете, на которую мы летим. Но нет, так нет.

Недовольное сопение из-за высокой спинки кресла усилилось. И спустя пару минут оттуда донеслось:

— Если бы хотел, то и так рассказал. Без всяких приказов.

— А я думал, ты рада, что заполучила… Как ты там говорила? Ручного песика?

— Да не нужен мне никакой песик. Я тебе вообще больше ни одного приказа не отдам!

— Так и не отдашь? — не поверил я ей.

— Не отдам! — уверенно ответила она. — Поскорей бы от тебя отделаться. Ты ведь не будешь до конца жизни ходить за мной хвостиком?

Она крутанулась в кресле и оказалась ко мне лицом. Отшлепать бы тебя за такие слова. Да так, чтобы все горело. А что? Может…

— Эй, давай-ка прекращай на меня так смотреть!

Опустил взгляд, решив не выдавать своих желаний.

— Не переживай. Я знаю, как от тебя избавиться, — успокоил я ее.

— Звучит не очень. Это ведь не тот вариант, в котором я перестаю дышать навсегда?

— Нет.

— И моя свобода ничем не будет ограничена?

— Нет.

— И все мои конечности останутся в целости и сохранности?

— Да.

— И…

— Хватит! — взревел я. — Все с тобой будет хорошо. Просто помашем друг другу на прощание ручками и все.

— А почему сейчас не машем?

Ну до чего же она въедливая! И как я не замечал этого раньше? Может, потому, что на планете мы общались не так уж много. Кажется, за эти несколько дней, проведенных в вынужденной близости, я узнал ее гораздо лучше, чем за все недели на Такутте.

— Ты, случаем, не была отличницей-зубрилкой в школе? Больно умная, — решил я отвлечь ее от темы беседы. Не хочу я пока делиться своими секретами.

— Была, — Рин высоко вздернула подбородок. — А ты не ответил на вопрос, — не купилась она на мой маневр.

— Пока не готов. Скажу позже.

— А когда? — не успокаивалась эта заноза.

Чуть не зарычал. Неужели она не отстанет?

— Когда надо, тогда и скажу! — рявкнул я и, вскочив с кресла, пошел на кухню.

Все системы работают в штатном режиме, полет проходит хорошо. Пойду лучше пожую чего-нибудь.

— Не смей опять съедать весь шоколад! — донеслось мне вслед.

Ага, жди! Предвкушающе улыбнулся и направился к своей заначке. Одной из многих, раскиданных по всему кораблю. Ну что тут сказать? Это моя слабость. Та, что тянется ещё с далекого детства.

Есть вещи, которые въедаются в память и прикипают к ней навечно. И тот день в приюте я запомнил навсегда. Запах сырости в темной каморке до сих пор стоял в носу. Влажные стены неприятно холодили спину. И тусклый свет, которого едва хватало, чтобы разглядеть Марианну.

Кругленькое личико, обрамленное пушистыми кудряшками, словно облачко, стояло перед глазами. Пятилетняя малышка, восхищенно смотревшая на меня, как на героя. А я себя так и чувствовал, держа в руке невиданную ценность — шоколад. Большая диковинка на Махрэне. По непонятным мне до сих пор причинам он был там не популярен. Да и какао-бобы на планете не прижились. Поэтому я до семи лет никогда его не видел и не пробовал, хотя в книгах часто встречал упоминание о нем, особенно в старинных изданиях про Землю.

И вот я случайно стал счастливым обладателем невиданного лакомства. Стоя у барьера, ограждающего приют от небольшой улочки, я с интересом рассматривал необычного мужчину, быстро шедшего мимо. А он вдруг остановился и широко мне улыбнулся. Достал из кармана странную плитку и просунул ее в дыру в барьере, коих здесь имелось множество. Его, наверное, установили еще лет сто назад.

— Это шоколад. Лучшее лакомство во всей галактике. Было, есть и будет, — сказал он и, весело подмигнув, ушел прочь.