Колючий иней

— Итак, переломов и вывихов нет. Чего и стоило ожидать, раз уже бродишь по комнате. Внутренних повреждений тоже не видно. Синяки и царапины сойдут. Рана на голове в целом терпима, нужно подождать несколько дней, понаблюдать. Если сотрясение и есть, то в легкой форме. Переживешь.

И снова это командный тон. От его «переживешь» почему-то стало обидно. Как же быстро исчез тот заботливый голос, которым он спрашивал, не больно ли мне. А чего ты хотела, Рин? Ожидала особенного отношения, потому что ты женщина? Действительно этого хочешь? Со вздохом признала, что нет. Поэтому молча слушала дальше.

— Приставлю к тебе сиделку, она поухаживает за тобой неделю. Потом мы направимся в лагерь. Жду в указанный срок способной ходить самостоятельно, — бросил он и, не прощаясь, вышел.

От его грубости снова стало досадно. И хоть сколько можно было повторять себе, что здесь это практически норма и не нужно ждать другого, все равно обида не проходила. Грубиян!

За неделю он ни разу ко мне не пришел. Со мной сидела старая женщина, которая, кажется, только обрадовалась такой работе. Она весь день спала в кресле рядом с моей кроватью и иногда даже забывала меня покормить. Но я не жаловалась. Аппетита не было. Особенно в первые дни, когда при каждом движении содержимое желудка грозило вывалиться обратно.

Я постоянно спала или бродила по комнатам, разминая затекшее тело. Если Севал сказал, что я обязана через неделю ходить самостоятельно, значит, должна справиться с этим. Спорить с этим мужчиной явно чревато последствиями, а я не собиралась заниматься такой ерундой. Буду помалкивать и слушаться, пока не пойму, что меня ждет. А там посмотрим.

От мысли сбежать отказалась сразу. Если в лагере Маквела я об этом задумывалась, то лишь потому, что со мной был Дарик. А одной мне не выжить. Замерзну или помру с голода. А скорее всего угожу в лапы кому-нибудь не столь порядочному. Материк не очень-то и большой. Пока с Севалом надежней. Он хоть и странный, но умный, вряд ли пустит в расход такой ценный ресурс, как я. Тяжело вздохнула. Докатилась, говорю о себе, словно о вещи.

Через неделю мне принесли одежду, и я с наслаждением в нее облачилась. Все эти дни я ходила в огромной рубашке и догадывалась, кому она принадлежит. Уютная, но все же это не то, что нужно носить на Такутте.

После долгого пребывания взаперти даже постоянная серость планеты ослепила меня. Проморгавшись, увидела во дворе Севала и его вану. Огромный черный зверь был прекрасен. По сердцу резанула тоска по моему Дару. Как он там? Жив ли? Смахнула набежавшие слезы и направилась в их сторону.

Севал молча осмотрел меня с ног до головы и слегка кивнул. А его вану вытянул длинную морду и стал тщательно обнюхивать. Потом вдруг подошел ближе и уткнулся мне в шею своим подвижным черным носом.

Вопросительно посмотрела на Севала. Что это с ним? И как реагировать?

— Она чувствует на тебе запах своего малыша, — буркнул он.

— Это мама Дарика? — воскликнула я изумленно.

— Угу, — пробубнил тот и отошел в сторону, чтобы переговорить с кем-то из лагеря.

А мы остались с вану наедине. Протянула руку и погладила ее по морде, почесывая там, где любил Дарик.

— Твой сын просто чудесен. Он вырос красивым, смелым и умным. И знаешь что? — я заговорщицки наклонилась к ней и прошептала: — Я не ставила ему клеймо. Он свободен.

Погладила склонившуюся ко мне морду и поняла, что у нее тоже нет отметины. Улыбнулась и уже снова протянула к ней руки, когда позади раздалось ворчливое:

— Асту! Прекращай эти нежности. Пошли.

Вернулся опять чем-то недовольный Севал. Он вообще бывает хоть чему-нибудь рад? Мы с Асту бросили друг на друга понимающие взгляды. Ладно, потом ещё поглажу маму моего Дара. Выходит, я была права, и это Севал подарил мне его. Но желания уточнять, за что, у меня не возникло, так как он опять хмурился и был явно не в настроении беседовать со мной. Не больно-то и хотелось.

— Иди сюда, подсажу.

Послушно подошла и не сопротивлялась, пока меня поднимали наверх. В его сильных руках почувствовала себя пушинкой, когда без видимых усилий за секунду оказалась на спине вану. Глядя на меня, он опять нахмурился, а затем похлопал Асту по бедру. Снова появилось чувство, будто я перед ним виновата. Хотя, наверное, так и есть. Все же я лишила его двоих людей.

Стало тошно. Не верилось, что я совершила такой поступок. Он дополнительным грузом лег поверх вины за ужасную смерть Линды. Сколько еще этих слоев прегрешений у меня будет? Смогу ли я выдержать их вес? Настроение было подавленное, под стать недовольному Севалу. Он молча шел рядом, видимо, не желая нагружать двойной ношей своего вану.

В тяжелой тишине мы вскоре достигли озера, где я с интересом увидела, как он запрягает зверя для перевозки лодки. Если я хорошо помню карту, то плыть нам недолго, а по суше останется совсем немного. Что меня там ждет? От волнения опять онемели руки, и я вцепилась в бортики уже отчаливавшей от берега лодки, стараясь не смотреть на сидевшего напротив хмурого мужчину.

ГЛАВА 21

Севал