Колючка и стихоплёт

К дверям общежития они подошли с диаметрально противоположным настроем. Сергей пылал страстью и жаждал продолжения ласк, а Малика корила себя за глупость и жалела, что вообще его поцеловала, раззадорив надеждой на развитие отношений.

Она приостановилась в тени почти осыпавшегося платана и хотела расстаться, сказав обычное «пока», но Сергей резко активизировался и прижал её к стволу дерева. Не растерявшись, Малика его оттолкнула.

— Охренел, что ли? Отвали.

Сергей с первого раза не осознал, что отказ не часть игры в недотрогу, повторил попытку прижаться и одновременно поцеловать.

Малика отвернулась, и губы Сергея мазнули по её скуле, оставляя влажный след.

— Отвали, — повторила она настойчиво и добавила чуть мягче: — Спасибо, что проводил.

Парень на секунду замер, обдумывая слова Малики, алкоголь, разбавивший кровь, нашептал ему неверное решение: вместо того чтобы отступить, он рискнул ещё раз поцеловать. Малика выставила колено, на которое он и напоролся, ринувшись вперёд. Сдавленно замычал, глядя на спутницу глазами, полными мучения и непонимания.

Малика обошла скрюченную фигуру и, не оборачиваясь, махнула рукой.

— Спокойной ночи.

Сергей что-то пробормотал в ответ, Малика не расслышала, но подозревала, что это не пожелание сладких снов, скорее проклятие или приказ топать к чьей-то матери далеко и долго.

Через неделю после праздника Малика заметила, что некоторые студенты смотрят на неё по-новому. Ещё через пару дней к таким наблюдателям присоединился Стас. Но его взгляд, помимо привычного высокомерия, выражал неприкрытое оценивание. С Маликой он теперь здоровался не всегда. Если сталкивался с ней в коридоре или на лекции, сдержанно кивал, обозначая этим не приветствие, а то, что заметил её присутствие, ставшее ему почему-то неприятным.

Малика обычно не интересовалась институтскими сплетнями, не болтала в курилке и на скамейках с подружками, а единственный источник достоверной информации в виде Кирилла почему-то всё время был занят и избегал её общества. Через неделю в кафетерии столовой к Малике подошёл незнакомый парень со старшего курса и предложил оплатить её кофе с пирожным и сходить с ним на свидание. Малика великодушно приняла бесплатный перекус, но от свидания отказалась.

В течение недели её ещё дважды приглашали на прогулку в сумерках, но Малика отвергала все предложения, теряясь в догадках, почему она вдруг стала такой популярной. За месяц, прошедший со Дня города, Малика ни разу не смогла поймать Кирилла для полноценной беседы. Первые дни он разговаривал с ней сквозь зубы, явно из-за чего-то злился, а потом вообще сбежал в другую страну на сборы. Малика не сразу поняла, что все поводы, помогавшие ему увиливать от встреч и звонков, надуманные: потерялась в собственном напряжённом графике.

Декан озадачил её написанием статьи для ежегодного сборника и обещал позаботиться о Губернаторской стипендии. Уже четыре сессии подряд Малика сдавала экзамены на отлично, участвовала в олимпиадах и регулярно строчила статьи в разные сборники и журналы. Её фотография на доске почета успела выгореть и истрепаться по краям, теперь ученические труды обещали вылиться в денежное вознаграждение.

Вечернее время Малика проводила в тренажёрном зале с целью извести ненавистную жировую прослойку и вернуть мышцы на историческую родину. Поначалу Эля и Милена с энтузиазмом поддержали её затею, но уже после третьей тренировки, непривычные к нагрузке, отказались от самоистязания. Несколько дней девушки смеялись рывками, сгибаясь от боли в животе, и ходили по ступенькам, словно заржавевшие роботы. Малика не сдалась. После того как в пятнадцать лет она рассталась с секцией кикбоксинга, её жизнь превратилась в вечную борьбу с лишними килограммами. Последствия любви к сладкому могла стереть только физическая нагрузка.

Больше двух лет понадобилось Малике, чтобы вновь вернуться к физическим нагрузкам. Она не испытывала особой радости от тренировок, не благоговела перед беговой дорожкой или штангой, но её тяга к «вкусняхам» могла уживаться только с регулярными походами в тренажёрный зал.

Как бы Кирилл ни прятался, в середине ноября он вернулся в Краснодар, и ей удалось поймать его на выходе из квартиры. Возвращаясь из тренажёрного зала, Малика специально сделала крюк, чтобы пройти мимо окон его дома, и увидела, что в квартире горит свет. Не раздумывая, она забежала в подъезд, перепрыгивая через ступеньки, поднялась по лестнице и поймала его у самой двери.

Кирилл от неожиданности вздрогнул, но быстро пришёл в себя и снова накинул маску равнодушия.

— Я уже ухожу.

Малика не отреагировала на его слова, молча толкнула в грудь, заставляя вернуться в квартиру.

Захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, преграждая выход.

— Что происходит?

Кирилл увидел решительность в глазах Малики и отступил: видимо, пришло время высказаться. Скинув рюкзак с плеч, снял кроссовки и прошёл на кухню.

Едва Малика вошла следом, как он резко развернулся и налетел на неё, сверкая глазами. Всё, что копилось в нём этот месяц, вся злость и негодование щедро выплеснулись на опешившую Малику.