Колючка и стихоплёт

— Я и не смотрю.

Кирилл только сейчас заметил на её лице ладонь.

— Ты подглядываешь. Между средним пальцем и безымянным есть зазор.

— А, ну да, — спокойно согласилась Малика и смело убрала руку.

Кирилл уже хотел возмутиться, но увидел, что глаза Малики плотно закрыты.

— У тебя что-то горит.

— Это твой завтрак.

Малика, не торопясь, вернулась на кухню. Сгоревший блин спасти не пыталась, и без него на тарелке высилась аппетитная румяная стопка. Прожорливому Кириллу в любом случае хватит.

Вылив остатки теста, она поставила на конфорку чайник и снова выглянула в коридор. Кирилл продолжил купание с распахнутой дверью.

— Вообще оборзел? Ещё меня стыдил, что я тебя не стесняюсь.

Кирилл обмотал бёдра полотенцем и вышел из ванной. Медленно и с удовольствием потянулся, разминая мышцы.

— Теперь ты уже всё увидела.

Малика перевела взгляд на открытую дверь спальни. Там царил беспорядок совсем не в духе аккуратного до педантичности Кирилла. Постельное бельё скомкано, одежда разбросана прямо на полу. Глаза зацепились за кружевную деталь туалета, повисшую на ручке двери.

— Когда это твои вкусы в выборе труселей так радикально поменялись? Не зимняя модель, я тебе скажу. Отморозишь то, что я не разглядела, — Малика ухмыльнулась, — может, уже отморозил, потому и не разглядела.

Кирилл не смутился, с брезгливостью поддел пальцем кружевные трусики.

— Это не моё.

Малика вернула взгляд на разобранную постель, выглядела та, словно ночью на ней состоялось состязание единоборцев в супертяжёлом весе.

— Значит, случилось?

Он молча кивнул. Малика загадочно улыбнулась, сверкнув в предвкушении глазами.

— Пойдём завтракать, я хочу знать всё.

Пока Кирилл налегал на блинчики, Малика разглядывала его откровенно и беззастенчиво, пытаясь представить в роли любовника. Выждала десять минут, позволяя утолить первый голод, на большее не хватило терпения. Отставив кружку в сторону, села на столешницу рядом с плитой:

— Я уже начала волноваться. Ну, слава богу. Значит, всё у тебя исправно.

Кирилл потянулся за следующим блинчиком.

— Марине вроде понравилось.

Малика присмотрелась к Кириллу. Он был не просто смущён — раздосадован. Она спрыгнула на пол и села на край стола.

— Что значит «вроде»?

— Я не уверен, — смущённо признался Кирилл, — это был наш первый раз.

— А у Марины?

— Нет. Она не девственница, — отпив чай, Кирилл хмуро добавил: — Но у меня осталось ощущение, будто я насильник, принудивший несчастную девушку к близости.

Малика скосила глаза в сторону и тихо спросила, заранее ожидая ответной реакции:

— Ты её заставлял?

Как она и предполагала, Кирилл оскорбился по-настоящему, не наигранно.

— Нет, конечно! — Он замолк, смущённо прикусив губу.

— Но? — в ожидании ответа Малика задержала дыхание.

— Такое ощущение, что хотел этого только я, а она предоставила своё тело и то с некоторыми ограничениями: в полной темноте, только в одной позе. Я буквально чувствовал её смущение и неловкость. Она даже лифчик не сняла.

— А ты, наверное, носки не снял, так что один — один, — Малика подалась вперёд. Взъерошив отросшие тёмные вихры на голове Кирилла, пропустила их сквозь пальцы и ухмыльнулась. — Как можно зимой уйти на улицу без нижнего белья? Наверное, у неё штанцы с начёсом.

Но Кирилл не отозвался на шутку, даже не улыбнулся, озадаченный неприятной мыслью.

— Может, я слишком многого от неё хочу? Зина и правда испортила меня, превратила в извращенца?

Малика выхватила из банки с вареньем ложку и хотела стукнуть Кирилла по лбу. Но он уловил мимолётное движение и успел подставить тарелку, прежде чем ложка коснулась лица. Металл звонко тренькнул, защитив Кирилла от очередной шишки, но Малика не растерялась и двинула его кулаком в плечо.

— Дурак ты, Эдька. Это просто был ваш первый раз. Ты слишком много ждал от этого. Напридумывал себе невесть что: звездопад, шквал эмоций, вихрь чувств. Так только в книжках бывает.

Кирилл мечтательно вздохнул и внезапно продекларировал строчки из стихотворения Асадова:

Какой же любви она ждет, какой?

Ей хочется крикнуть: "Любви-звездопада!

Красивой-красивой! Большой-большой!

А если я в жизни не встречу такой,

Тогда мне совсем никакой не надо!"

Малика ухмыльнулась и игриво чмокнула Кирилла в висок.

— Не могу представить тебя в роли плохого любовника.

Он заметно приободрился.

— Спасибо, что ты в меня веришь, — он взял Малику за руку и поцеловал её пропахшую ванилью ладонь.

— Верю. Ты и есть моя религия. Только в тебя я и верю.

Кирилл на мгновенье застыл, а потом ринулся к блокноту на подоконнике. Что-то порывисто записал и оглянулся через плечо.

— Я тебя люблю, Кирюха.

Малика неожиданно засмущалась.

— Полотенце придержи, а то копчик видно.