Колючка и стихоплёт

Стас поздоровался с Кириллом за руку, Малике даже не кивнул. Пока парни перекидывались восхищёнными репликами о характеристиках «Дукати», она смотрела исподлобья и нетерпеливо топталась на месте. Слушала непонятную тарабарщину минут пять и, наконец, не выдержала:

— Кончайте уже языками трепать, принцессочки. По мою душу может явиться КДН.

Сенька опустился на скрипучее кресло шестёрки и выглянул в окно.

— Прыгайте. Подкину вас до остановки, дальше пешком.

Ринувшись в салон, Малика треснулась лбом о проём двери и тихо вскрикнула. Стас опередил Кирилла на долю секунды, подхватил её под локоть и сочувствующе спросил:

— Больно?

Прежде чем грубо высвободить руку, Малика на мгновенье растерялась, и Кирилл увидел её глаза. Он тяжело вздохнул: кажется, его Колючку настигла первая любовь.

Сенька высадил их, как и обещал, в черте города, но довольно далеко от дома. Они переглянулись, проверили карманы и с досадой заключили, что не позаботились о деньгах на такси. Теперь им грозила прогулка по ночному городу, в основном дворами и закоулками, чтобы не попасться патрулю нравственности[2].

Малика привычно обхватила пальцами широкую мозолистую ладонь Кирилла и потянула в первую же подворотню. Какое-то время они шли молча, Кирилл несколько раз останавливался, заглядывал в блестящие глаза Малики, но никак не решался озвучить свою мысль.

Она догадалась о теме беседы, поэтому категорично отрезала, предупреждая любые расспросы:

— Ты ошибаешься. Честное слово, я его терпеть не могу. Каждый раз, когда его вижу, меня буквально накрывает волной злости. Он меня раздражает, даже хуже — бесит.

Кирилл отвернулся. Чем больше Малика бушевала и отрицала чувства, тем сильнее он уверялся в правильности своего предположения. Малика перепрыгнула подозрительного вида ручей и заскочила на бордюр. Кирилл размашисто шагал рядом с балансирующей на носочках Маликой. Она провернулась на одной ноге, как балерина, и неожиданно спросила:

— Когда ты уже поцелуешь Натусю?

Он мрачно усмехнулся и продекларировал строчки любимого поэта:

Только в юности играют

Так светло и звонко трубы,

Лишь у юности бывают

Нецелованные губы

Но с годами глуше трубы

И все реже смех беспечный —

Нецелованные губы

Капитал недолговечный![3]

Малика дослушала стихотворение и снова повторила:

— Так когда?

— Видимо, никогда.

Малика резко остановилась, притянула к себе Кирилла. Стоя на бордюре, она как раз сравнялась с ним ростом.

— Чего ты боишься?

Кирилл нехотя сознался:

— Боюсь её разочаровать. Скорее всего, она уже целовалась и сразу заметит мою неопытность. Может, даже посмеётся.

Малика склонила голову к плечу, задумалась, рассматривая экзотичное лицо друга: раскосые разноцветные глаза, высокие скулы, прямой нос и удивительно заразительную улыбку, которая гасла, как только речь заходила о Наташе.

— Ты сейчас такой… — она приостановилась, подбирая слово, — соблазнительный, девчонки о таких красавчиках стихи пишут и нескромно грезят по ночам.

Кирилл улыбнулся. Его всегда поражала прямота Малики и то, как легко она дарила ему комплименты, без задней мысли, просто потому, что так думала и чувствовала.

— Ты это так сказала, словно к девчонкам не имеешь никакого отношения.

— Я на тебя по-другому смотрю. Не глазами. Будь ты хоть горбатый и косой, всё равно будешь самый красивый. А Наташа смотрит на тебя именно как на объект откровенных ночных мечтаний. Так что не дрейфь.

Кирилл почувствовал, как внутри, прямо за диафрагмой, поселилось и тут же принялось расти что-то приятное, тёплое, сдавливающее горло от подступивших эмоций.

Он растерянно улыбнулся и неожиданно для самого себя произнёс:

— Научишь меня целоваться?

— Легко, — не раздумывая, согласилась Малика, — только я сама не умею. Теоретически представляю, как это происходит, но не пробовала.

— Вот и сама научишься, — выдал неоспоримый аргумент Кирилл. Чисто в поучительных целях.

Малика кивнула.

— Иди сюда, — обхватив за плечи, притянула почти вплотную к себе. — Глаза закрой. Ну, хотя бы один, чёрный.

Кирилл послушно смежил веки и почти сразу почувствовал прикосновение мягких тёплых губ к щеке, потом чуть ближе к губам. Как только Малика отстранилась, он открыл глаза. В его расширенных зрачках отражались освещенные окна.

Малика задумчиво ощупала языком губы.

— Непонятно.

Кирилл пожал плечами. Он не пытался её обнять, стоял, опустив руки, и сосредоточился на приятных ощущениях. Это было непривычно, необычно и хотелось ещё. Он встряхнулся и почти начальственно произнёс:

— Нужно губы чуть приоткрыть. Теперь я тебя буду целовать.

Малика ухмыльнулась, но приказ выполнила. Правда, как только Кирилл приблизился к её лицу, распахнула глаза и улыбнулась. Они звонко стукнулись зубами и одновременно засмеялись.

— В кино такого не было.