Колючка

Я закрываю глаза. Может, получится убедить судей испытать дар, который они мне приписывают. Филадон должен согласиться.

Что-то шаркает о камень, звук летит прямо из глубины очага. Я распахиваю глаза, но передо мной лишь решетка, поленья ровно горят. Я встаю, мечусь взглядом по очагу, по затейливому рисунку кирпичей: между некоторыми из них есть зазоры, а над каминной полкой бежит каменная резьба, ниспадает по обе стороны арки, местами узор выступает вперед, местами уходит вглубь, точно так же, понимаю я, как на деревянной резьбе, за которой я пряталась и слушала речь Валки о яблочных пирогах.

– Нет.

Я отступаю назад.

Расскажите свою историю очагу.

Я мотаю головой.

– Кто слушает?

Верчусь на каблуке и осматриваю всю комнату, снова обращаюсь к пламени.

– Кто слушает?

Дверь распахивается настежь, и в комнату стремительно входит король.

Я потерянно гляжу на него, замерев.

Он останавливается в шаге от меня и смотрит, лицо у него пустое. В черноте глаз я вижу попытки собрать воедино мои разрозненные слова, сказанные огню.

– Договаривайте.

Следом за ним в комнату заходит Филадон, со щелчком закрывает дверь.

– Тарин, – говорю я, мучительно стараясь прийти в себя. Ваше Величество. Как и судьи, король говорит со мной на менайском.

– Что произошло на равнинах? – требует он.

Я сглатываю ком в горле, глядя на него. Но он имеет полное право знать, что случилось с его сыном.

– Принц отыскал меня верхом на лошади лорда Филадона. Одновременно с ним явился и ваш враг.

– Кто?

– Она… не человек. Я уже рассказывала вам о ней когда-то, в Адании. На ней всегда длинное платье и кольцо с камнем. Она приходит из лунного света, или из текущей воды, или в облике белоснежной совы.

Или в виде пыльного выдоха ветра.

Лицо у него каменеет:

– И в эту вчерашнюю встречу – что произошло?

– Она предложила ему выбор, тарин. Его жизнь или моя.

Король не двигается с места. Я стараюсь дышать, не свожу с него глаз, не позволяю себе показывать сомнения и страх.

Он резко поворачивается к Филадону:

– Выезжай с Саркором и королевской гвардией. Попробуй взять с собой и Мидаэля Корморанта. Прочешите равнины к западу отсюда. Найдите следы Кестрина и идите по ним.

– Тарин, – с поклоном говорит Филадон. И тут же удаляется.

Король снова смотрит на меня:

– Ради вашего же блага будем надеяться на вашу честность, верия. Иначе вас ждет кара много страшнее повешенья.

Я склоняю голову.

Когда он отворачивается и уходит, чувствую в руках дрожь. Изо всех сил стараюсь унять ее. Я остаюсь одна лишь на несколько вдохов – и дверь распахивают стражники.

– Верия, – зовет один из них, – пройдите с нами.

Я гадаю, что им приказал король, куда меня поведут. Он точно с ними поговорил, иначе меня не назвали бы «леди».

Они провожают меня в маленькую гостевую спальню, запирают дверь и остаются на страже в коридоре. Я раздвигаю шторы на окне. Открывается вид на стену вокруг дворца и, тремя этажами ниже, на дорогу. Я придвигаю кресло к подоконнику и сижу, радуясь узкому лучику солнца, что лежит на полу и освещает комнату.

Смотрю наружу и думаю о Кестрине, добровольно отдавшем себя Даме вместо меня. Почему? Из-за чувства вины? Или он правда заботился обо мне?

Не счесть всех моих разговоров с Ветром, поведанных тайн, уютных часов вместе. И всегда им был Кестрин. Это кажется почти невозможным. Но все же это правда, и именно поэтому Дама в конце концов победила. Я стала ее пешкой, и Кестрин пропал, и теперь король решает мою судьбу, зная, что я привела его сына к гибели.

Я опускаю лицо в ладони. Можно лишь попытаться, говорю себе. А если не получится, так хотя бы встречусь с Фаладой снова.

Глава 37

– Мне велено собрать вас к ужину.

Я удивленно вскидываю глаза и вижу в дверях равнодушно озирающую меня служанку. Она быстро идет к кровати и кладет на одеяло стопку одежды, глядит на меня. Я пересекаю комнату и рывком расправляю сверток. Принесенные юбка и туника сделаны добротно, но просто – наряд для прислуги высокого ранга. Таков выбор короля, понимаю я.

– Хорошо, – говорю на удивление спокойно.

Служанка вытряхивает меня из рабочего платья и помогает переодеться. Заметно пугается лиловых синяков от посоха Корби у меня на ноге и боку, но слишком хорошо обучена не болтать. И все равно я рада снова укрыться от ее глаз. Вся одежда чистая и свежая, в ней можно стоять с высоко поднятой головой и сдержанным лицом и вести себя так, словно король верит моей истории, словно присланный наряд подобает принцессе, а не горничной. Словно меня не ждет кара много страшнее повешенья.

Служанка усаживает меня и принимается за волосы. Уверенно и равнодушно расчесывает гребнем узлы и спутанные пряди. На столе рядом с нами вырастает маленькая горка травинок и соломы. Когда наконец получается плавно проводить гребень через все волосы, за окном уже густеют тени. Служанка сворачивает у меня на затылке низкий пучок и торопливо удаляется, бормоча извинения стражникам за дверью.