Колючка

Я перебираюсь в кресло и стряхиваю с ног новые туфли. Они давят на пальцы, но едва ли это имеет значение. Я не прохожу в них дольше пары дней. И если уж мне суждено умереть, хотя бы не буду выглядеть совсем неприлично. Матушка была бы довольна.

Стражники провожают меня на ужин четверть часа спустя. Столовая изящно украшена мелкой мозаикой и освещена камнями в небольших стенных светильниках и в изысканной люстре над главным столом. Гости уже на местах. Поворачиваются и наблюдают, как слуга ведет меня к креслу в конце стола. Справа от меня сидит Филадон, напротив него супруга, а напротив меня незнакомый лорд. С краю никого нет, чему я тихо радуюсь. Взглянув во главу стола, я встречаюсь глазами сперва с королем, а потом с Валкой. Лицо у нее бледное, губы стиснуты в плохо скрываемой ярости. Напротив нее верин Гаррин, склонился вперед, что-то ей говорит. Она смотрит на него и отвечает, мимолетно улыбнувшись.

Филадон тихо приветствует меня. Ни по его голосу, ни по легкой улыбке и поклону я не понимаю, отыскал ли он что-нибудь важное на равнинах. Спрашивать не решаюсь. Почти весь вечер он оживленно беседует с дворянами по другую руку от себя, а его супруга ведет разговор с лордом по соседству. Она молода, приятно себя держит и скромно улыбается. Я предоставлена самой себе и ужинаю в молчании.

Утренние голод и жажду я утолила еще в комнате, когда с кухни прислали подносы с едой. И теперь понимаю, что всех изысканных лакомств мне не очень-то хочется. Кладу себе мало и еще меньше ем, вместо этого изо всех сил вслушиваясь в обрывки разговоров на другом конце стола. Но гости странным образом игнорируют отсутствие Кестрина. Вероятно, уже привыкли к внезапным смертям в королевской семье. Вероятно, предпочитают не спрашивать. Не думаю, что король уже признал истину вслух – а если бы поиски Кестрина увенчались успехом, я бы здесь сейчас не сидела, не в таком наряде и не на этом месте.

Я опускаю взгляд на свою тарелку. Понимаю, что все сделала не так, что слишком долго ждала, решив, будто есть время до свадьбы. Теперь Кестрин пропал, а король сидит за ужином, словно ничего нельзя поделать, и Валка все еще принцесса. Я больше не могу проглотить ни крошки.

Когда последний круг блюд унесен, король обращается к Валке:

– У меня любопытный вопрос, дорогая. Позволите задать его вам?

Он говорит на нашем языке, но по его кивку переводчик за плечом Валки повторяет все на менайском, привлекая внимание каждого за столом.

Валка улыбается:

– Ну конечно, Ваше Величество.

– К нему нужна небольшая предыстория, простенький рассказ: одна принцесса с компаньонкой держали как-то путь в некие неведомые земли. Во время путешествия фрейлина рассердила свою госпожу. Дальше – больше: по приезде в те земли она приложила огромные усилия к тому, чтобы восстановить всех вокруг против своей леди. Навлекала на нее ложные обвинения, пыталась очернить ее доброе имя. Даже сама посмела называться принцессой. И вот мой вопрос: какого наказания заслуживает такая особа?

Он откидывается в кресле и тепло улыбается Валке. Меня бьет дрожь.

Под слова переводчика Валка через весь стол взирает на меня, и я вижу в ее взгляде обещание кошмарной участи. Потом она отворачивается и смотрит на короля. Отвечает медленно, смакуя каждое слово:

– Такую особу можно лишь посадить в утыканную гвоздями бочку и волочить за упряжкой лошадей до самой смерти.

Весь ужас произнесенного не сразу достигает ума.

– Нет, – шепчу я.

Филадон оборачивается ко мне, но больше меня никто не слышал, все внимают переводчику. Я гляжу на короля, мысленно умоляя отвергнуть приговор. В памяти звенят слова брата, предрекающие страшную смерть, что принесет мне Кестрин. Жестокость и силу Семьи, в которую я отдана.

– Вы бы назначили такое наказание? – уточняет король, будто она может передумать.

– Да, – твердо говорит Валка.

– Что ж. Вы избрали свою смерть. Уведите ее.

Под эти слова двое гвардейцев делают шаг из глубины комнаты. По лицу Валки разливается смятение, а меня затапливает дурманящим облегчением, от которого кружится голова. Ее – Валку. Это Валка должна умереть, а не я.

Стражники хватают ее за руки и выдергивают с места.

– Ваше Величество! – вопит она. – Что вы хотите сказать? Я принцесса Алирра!

– Отнюдь, леди, вы не она.

– Она! А эта девчонка никто, служанка, грязная гадкая лгунья!..

Воины волокут все еще голосящую Валку прочь, оставляя всех в комнате ошеломленно молчать. Среди всего этого король выглядит совершенно безразличным.

Первым заговаривает Мелькиор, глядя на меня через весь стол с забрезжившим в лице пониманием:

– Тарин, если то была самозванка, кто же настоящая принцесса?

Король коротко кивает, встретив мой взгляд:

– Верия Торния.

Каждый сидящий за столом теперь смотрит на меня.

Если буду смотреть в ответ, растеряю остатки самообладания. Поэтому я не свожу взора с короля и говорю:

– Тарин, названная в приговоре смерть слишком жестока. Прошу вас назначить более легкую казнь.