Колкая малина. Книга четвёртая

Серёжки на ольховнике ветерок качает,
Бабочка-капустница по траве порхает,
На проводах чирикают городские птицы,
Всегда у лета длинные ресницы.

Они в зените солнце помогут задержать,

А там умеют лучше друг друга понимать,
Где больше света и тепла
И даже узенькая тень не пролегла.

На красную клубнику слетаются сороки,

Наверно и у лета бывают свои сроки,
Но совсем не надо грустить или сердиться,
Если лето в осень накренится.

Осень отцветёт багровыми цветами,

Отплачется холодными дождями,
Зароются поглубже семена,
И обида будет прощена.

Посыплет белый снег,

Наступят холода,
Но нам тепло холодным январём
И только потому, что мы вдвоём.

Теперь её рука в моей руке,

А её голова — в моей голове;
Она — как колдунья, а я — как безбожник,
И нам обоим снится лето и пыльный подорожник.

Красота

Всем надо оттолкнуться и надо разбежаться,
И здесь у красоты большие шансы.
Считалось, что она не может ошибаться,
И для неё всегда готовы реверансы.

А тот лицом совсем невзрачный,

И весь какой-то некомфортный.
Был у него разбег неудачный
И, конечно, прыжок не рекордный.

Но у красивых тоже запала не хватило,

И этих, и тех обыграла судьба:
Она им больше ничего не предложила
И второго шанса не дала.

В жизни мало показать себя красиво,

Нужно что-то кроме этого уметь.
А те, кто тянет за собой лукаво и игриво,
Судьбой приговорены поглупеть.

Себя уже не надо любить или стесняться,

Теперь всё это не продать и не купить:
Все достоинства умом будут исчисляться,
И справедливо, что с лица воды не пить.

Красота — не ремесло и не профессия,

И она не способна спасать.
А жизнь, она совсем не фотосессия,
И правильные позы не будет выбирать.

Впроголодь

Не рубите канаты тупым топором,
Умейте всё решить одним ударом.
А если всё получится молчком,
То это не покажется кошмаром.

Во дворе салаги чинят самокат,

На столбах расселись чёрные вороны,
Дядька на скамеечке читает самиздат,
А кто-то на верёвке сушит панталоны.

На гитаре брынькает юноша влюблённый,

Собаки у помойки ловят жирных мух,
Не старый ещё дедушка, медалью обойденный,
Письма фронтовые вспоминает вслух.

Всё это, наверно, постановочные сценки,

Так, наверно, сочиняли рапортички.
Они писались прямо на коленке,
Но в них не забывали проставлять кавычки.

В чугунной сковородке нажарили картошку,

И хорошо бы на закуску мочёный помидор.
Похоже, в прошлом веке всё было понарошку,
Для чего и расширяли общий кругозор.

Рылись на помойке две белые вороны —

Эти всегда впроголодь живут.
Им, конечно, принесут венки на похороны,
И где на радостях как надо отхлебнут.

Двое