Колкая малина. Книга третья

Я тут было заимел свою точку зрения,
Это прямо снежным комом навалилось,
И сразу же пришлось вдаваться в объяснения,
Что со мной, лишенцем, приключилось?

Сначала думали, что я с температурой,

И вроде даже начали жалеть,
И кого-то собирались отправить за микстурой,
Чего мне точно было не стерпеть.

Тогда начали настойчиво склонять

Признать публично свою неправоту,
И литературными примерами пугать,
А у меня всё это вызывало тошноту.

Я с раннего детства был очень упрямый

И всегда предпочитал грызться до конца.
И все тогда решили, что я и есть тот самый,
Кто может стать пособником врага.

Я на ленинский субботник не хотел идти,

Не повлияли ни угрозы, ни нотации.
Им не хватило сил меня к порядку подвести,
И общественность потребовала санкции ввести.

Дедушка Ленин тащит бревно,

А я отказался помогать – негодник.
Меня взяли на заметку в гороно,
И, в назидание другим, теперь я точно второгодник.

В полномочиях

Талант умело заболтать любую из проблем,
Запутать умным разговором явную причину,
Отодвинуть на потом главную из тем
Должен быть у каждого чиновника по чину.

Он должен очень остро говорить

Языком тостов и сальных анекдотов.
Такого никогда не смогут перебить,
Чтобы вникнуть в смыслы этих фальшотчётов.

Смотреть в глаза и заявлять от фонаря,

И при этом получать аплодисменты,
Уменье страстно говорить, ничего не говоря,
Всегда сулит чины и дивиденды.

Всё это – наследство одного творца,

Ни с кем не спутаешь его скуластый профиль.
Красный плащ, ужимки хитреца:
Это – собиратель душ, демон Мефистофель.

Он – житель ада, презирающий людей,

Умел одной ухмылкой душу осквернить,
А собирателей различных должностей
Учил унизить тех, кому обязаны служить.

Его учение живёт и побеждает,

Оно – как свежесть от кривого вентилятора:
Кто-то кресло депутата выкупает,
А у кого-то полномочья императора.

Возомнил