Колкая малина. Книга третья

А батюшку ругали нехорошим словом
За то, что не пришёл обедню отслужить.
Ничего не скроешь в пространстве поселковом,
Здесь любого можно враз разговорить.

А кто-то из таких тайну разболтал,

Что батюшка с утра выглядит смутьяном:
Он разоблачился, в смысле рясу снял,
И сидит в обнимку со стаканом.

А самогонка местная – зараза ещё та,

Мозги вместе с ногами заплетает.
Из брюквы сотворённая бурда
Силачей с двух кружек вырубает.

А батюшка у нас был хилый и субтильный,

С жиденькой причёской, собранной в косичку.
Его образ маложильный и стерильный
Напоминает птичку-невеличку.

А ведь были настоящие попы —

Бородатые, мясистые, с наливными мордами,
Они жрали всё: от сала до яичной скорлупы,
А самогон пивали только вёдрами.

А наш батюшка сегодня захворал,

С ним матушка решила разводиться:
Он очень мало денег получал
И ничего не мог, кроме как молиться.

Комедийный Старый Новый год

Не бывает двух истоков у времени,
Ведь даже теменные кости слиты в один шов.
Всадник времени кочует в одном стремени
По иллюзиям реальности и предсказаниям снов.

Восстало Хамово отродье

Посрамить деяния Творца,
Свою прихоть стасовав под «Новогодье»
С подачи полоумного царя.

Рождество и исчисление Земное —

Не один и тот же поворот.
Если Рождество с шестого на седьмое,
То Новый год лишь через восемь дней придёт.

Это Божий Сын рыдал под обрезанье,

А его Небесное Иисусом нарекло.
В тот день, когда явился Агнец на закланье,
К людям время искупления снизошло.

А для нас комичен Старый Новый год,

Он с каждым разом всё смешнее и смешней.
Мы давно попали в этот переплёт,
Но не стали ни умней и ни трезвей.

Самовразумление и самосотворение —

Дороги наши грубы и тернисты,
Но покаяния, любви и вдохновения
Убоятся только атеисты!

Кто он?