Колкая малина. Книга третья

Хочу быть художником малоизвестным
И, стоя у мольберта с палитрою в руке,
В каком-нибудь стиле, пусть даже мракобесном,
Писать картину о собственной судьбе.

Как родился на закраине Земли

И рос кривоногим рахитом:
От витаминов плохих кости криво росли,
Здесь всё, что их касалось, было дефицитом.

Хочу нарисовать отравленную воду,

И что с людьми творил алкоголизм.
Здесь жизнь текла по узкому проходу,
А по нему железной поступью шёл социализм.

Но лишь оттенки серого в картину не ложатся,

Если даже с красным замешать,
Но если во всё начинать погружаться,
То только через раз получится дышать.

Я жил полуголодный, но без страха,

И не понял сермяжной правды коллектива:
Там всегда найдётся кумачовая рубаха,
А там – одни и те же директивы.

А краски, как и музыка, фальшивят,

И не получается картину написать,
А грубые мазки никого не осчастливят,
В них самого себя не получается узнать.

Давным-давно

Гитара семиструнная висела на гвозде,
Её давным-давно к себе не прижимали,
Но песни нашей юности она хранит в себе:
Мы их неумело, но с душою исполняли.

Она-то помнит, как давным-давно

Мы пели у дымящего костра.
И нам казалось, что всё зло побеждено,
И в жизни правит только доброта.

Давным-давно на простеньких аккордах

Мы постигали таинство искусств:
Для себя желать одних рекордов
И самых добрых и открытых чувств.

Мы давным-давно по жизни разбрелись

Свои биографии писать,
А семиструнка помнит, как мы поклялись
Никогда друзей не забывать.

Мудрецы уже давным-давно

Смирились с тем, что время беспощадно,
И рано или поздно кончается кино,
И всё уходит навсегда и безвозвратно.

Пусть я не дотянул на свой рекорд,

Сумел что-то просмотреть, а где-то не успеть,
Но пока ещё рука берёт аккорд,
Я хотел бы для гитары песню спеть.

Благодарю